Киевская икона софии, премудрости божией

В Рус-ской Пра-во-слав-ной Церк-ви на-хо-дит-ся мно-го икон с изо-бра-же-ни-ем Со-фии, Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей, — на-при-мер, в Ки-е-ве, Нов-го-ро-де, Во-лог-де, То-боль-ске, в Москве, в Тро-и-це-Сер-ги-е-вой лав-ре и дру-гих ме-стах. Все они, изо-бра-жая Бо-жию Ма-терь и во-пло-тив-шу-ю-ся от Нее Ипо-стас-ную Пре-муд-рость — Сы-на Бо-жия, вы-ра-жа-ют од-ну глав-ную мысль. Под Пре-муд-ро-стью, или Со-фи-ей, ра-зу-ме-ют Сы-на Бо-жия на ос-но-ва-нии IX гла-вы кни-ги Прит-чей Со-ло-мо-но-вых, где го-во-рит-ся: «Пре-муд-рость со-зда Се-бе дом и утвер-ди стол-пов седмь». В этих сло-вах со-дер-жит-ся ука-за-ние на Хри-ста, Сы-на Бо-жия, Ко-то-рый в По-сла-ни-ях апо-столь-ских на-зы-ва-ет-ся Бо-жи-ей си-лой и «Бо-жи-ей Пре-муд-ро-стью»; а в сло-ве «дом» со-дер-жит-ся ука-за-ние на Пре-свя-тую Де-ву Ма-рию, по-слу-жив-шую во-пло-ще-нию Сы-на Бо-жия. На ос-но-ва-нии этих слов стро-ит-ся изо-бра-же-ние икон Св. Со-фии, Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей.

Древ-ней-шая из та-ких икон есть об-раз Со-фии, Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей, на-хо-дя-щий-ся в , в . Эта ико-на, за-им-ство-ван-ная из церк-ви Юс-ти-ни-а-на в Ви-зан-тии, изо-бра-жа-ет со-еди-не-ние Церк-ви Небес-ной и зем-ной через во-пло-ще-ние Сы-на Бо-жия — Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей. На ней изо-бра-жен дом или храм и в нем сто-я-щая Бо-го-ма-терь в хи-тоне, с по-кры-ва-лом на го-ло-ве, под се-нью, под-дер-жи-ва-е-мой се-мью стол-па-ми. Ру-ки и дла-ни Ее рас-про-стер-ты, а сто-пы утвер-жде-ны на сер-по-вид-ной луне. На пер-сях Бо-го-ма-те-ри по-ко-ит-ся Пред-веч-ный Мла-де-нец, пра-вой ру-кой бла-го-слов-ля-ю-щий, а в ле-вой име-ю-щий дер-жа-ву. На кар-ни-зе се-ни на-чер-та-ны сло-ва кни-ги Прит-чей: «Пре-муд-рость со-зда Се-бе дом и утвер-ди стол-пов седмь». Над се-нью по-сре-дине изо-бра-жен окру-жен-ный лу-ча-ми Дух Свя-той, а немно-го вы-ше, так-же окру-жен-ный си-я-ни-ем, Бог Отец, име-ю-щий в ле-вой ру-ке дер-жа-ву, а пра-вой бла-го-слов-ля-ю-щий; из уст Его ис-хо-дят сло-ва: «Аз утвер-дих сто-пы Ея». По обе-им сто-ро-нам изо-бра-же-ния Бо-га От-ца и Ду-ха Свя-то-го пред-став-ле-ны семь ар-хан-ге-лов с рас-про-стер-ты-ми кры-лья-ми и с зна-ка-ми сво-е-го слу-же-ния в ру-ках: с пра-вой сто-ро-ны Ми-ха-ил с пла-мен-ным ме-чом, Ури-ил с мол-нией, опу-щен-ной вниз, и Ра-фа-ил с ала-вастром ми-ра; с ле-вой сто-ро-ны Гав-ри-ил с цвет-ком ли-лии, Се-ла-фи-ил с чет-ка-ми, Иегу-ди-ил с цар-ской ко-ро-ной и Вара-хи-ил с пуч-ком цве-тов на бе-лом пла-те.

Под об-ла-ком с сер-по-вид-ной лу-ной, слу-жа-щей под-но-жи-ем Бо-го-ма-те-ри, изо-бра-жен ам-вон с се-мью сту-пе-ня-ми, изо-бра-жа-ю-щий цер-ковь Бо-жию на зем-ле с вет-хо-за-вет-ны-ми тай-но-зри-те-ля-ми во-пло-ще-ния Пре-муд-ро-сти пра-от-ца-ми и про-ро-ка-ми. С пра-вой сто-ро-ны, на чет-вер-той сту-пе-ни свер-ху, изо-бра-жен Мо-и-сей со скри-жа-ля-ми, на ко-то-рых на-чер-та-ны сло-ва: «Ра-дуй-ся, скри-жа-ле Бо-жия, на ней же пер-стом От-чим на-пи-са-ся сло-во Бо-жие». За Мо-и-се-ем на сле-ду-ю-щей сту-пе-ни в нис-хо-дя-щем по-ряд-ке изо-бра-же-ны: Аарон в мит-ре как пер-во-свя-щен-ник и с про-зяб-шим жез-лом и Да-вид в ко-роне, цар-ствен-ной ман-тии и с ков-че-гом За-ве-та. С ле-вой сто-ро-ны про-тив Мо-и-сея на од-ной с ним сту-пе-ни сто-ит про-рок Ис-а-ия с ви-ся-щей от ле-во-го пле-ча хар-ти-ей, на ко-то-рой вид-на над-пись: «Се Де-ва во чре-ве при-и-мет и ро-дит Сы-на». Да-лее сто-ят Иере-мия со свит-ком, Ие-зе-ки-иль с вра-та-ми за-тво-рен-ны-ми и Да-ни-ил с кам-нем в ру-ках. Кро-ме то-го, на каж-дой из се-ми сту-пе-ней это-го ам-во-на на-чер-та-но по од-но-му сло-ву: ве-ра, на-деж-да, лю-бовь, чи-сто-та, сми-ре-ние, бла-гость и сла-ва. Семь сту-пе-ней ам-во-на утвер-жда-ют-ся на се-ми стол-пах, на ко-то-рых на-хо-дят-ся взя-тые из Апо-ка-лип-си-са изо-бра-же-ния и их объ-яс-не-ния. На пер-вом стол-пе изо-бра-же-ны 7 очес с над-пи-сью: дар со-ве-та; на вто-ром — се-ми-свеч-ник с над-пи-сью: дар ра-зу-ма; на тре-тьем — кни-га с 7 при-ве-шен-ны-ми пе-ча-тя-ми и над-пи-сью: дар пре-муд-ро-сти. С ле-вой сто-ро-ны на пер-вом край-нем стол-пе изо-бра-же-ны 7 труб и над-пись: дар кре-по-сти; на вто-ром — пра-вая ру-ка с 7 звез-да-ми и над-пи-сью: дар ве-де-ния; на тре-тьем — 7 ку-риль-ниц ды-мя-щих-ся и над-пись: дар бла-го-че-стия; на чет-вер-том и по-след-нем стол-пе — 7 струй мол-нии с над-пи-сью: дар стра-ха Бо-жия. Та-ким об-ра-зом, на этой иконе, за ис-клю-че-ни-ем Бо-го-ма-те-ри и св. Тро-и-цы, все ли-ца и ве-щи при-спо-соб-ле-ны к сед-ме-рич-но-му чис-лу и име-ют сим-во-ли-че-ское зна-че-ние. Та-ко-во изо-бра-же-ние Ки-ев-ской ико-ны Со-фии — Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей.

Не все изо-бра-же-ния Со-фии — Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей оди-на-ко-вы. Нов-го-род-ская ико-на Со-фии в Со-фий-ском со-бо-ре есть род Де-и-су-са, или пра-виль-нее Де-и-си-са (гре-че-ское сло-во «де-и-сис» зна-чит мо-ле-ние; так на-зы-ва-ют-ся ико-ны, изо-бра-жа-ю-щие Спа-си-те-ля, а пе-ред ним Бо-го-ма-терь и Иоан-на Пред-те-чу в мо-лит-вен-ном по-ло-же-нии). На этой иконе изо-бра-жен Гос-подь Все-дер-жи-тель в цар-ской одеж-де, с ог-нен-ны-ми кры-лья-ми на ог-нен-ном пре-сто-ле, утвер-жда-ю-щем-ся на се-ми стол-пах. Во-круг Все-дер-жи-те-ля го-лу-бое небо, ис-пещ-рен-ное звез-да-ми. По сто-ро-нам изо-бра-же-ны Бо-жия Ма-терь и Иоанн Пред-те-ча как бли-жай-шие сви-де-те-ли во-пло-ще-ния Сло-ва Бо-жия. Ввер-ху изо-бра-жен Спа-си-тель в ог-нен-ном кру-ге, на ко-то-ром име-ет-ся над-пись: «Пре-муд-рость Бо-жия». Вы-ше это-го изо-бра-же-но опять го-лу-бое звезд-ное небо и здесь на зо-ло-том пре-сто-ле ле-жа-щее Еван-ге-лие, пе-ред ко-то-рым шесть ан-ге-лов (по три с каж-дой сто-ро-ны) пре-кло-ня-ют ко-ле-на.

Нов-го-род-ская ико-на Со-фии счи-та-ет-ся чу-до-твор-ной. Со-хра-нив-ше-е-ся ис-то-ри-че-ское из-ве-стие го-во-рит, что от этой ико-ны в 1542 го-ду по-лу-чи-ла ис-це-ле-ние од-на жен-щи-на, стра-дав-шая бо-лез-нью глаз. Все изо-бра-же-ния Со-фии — Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей вы-ра-жа-ют мысль о Ма-те-ри Бо-жи-ей, по-слу-жив-шей ору-ди-ем для во-пло-ще-ния Ипо-стас-ной Пре-муд-ро-сти — Сы-на Бо-жия. По этой при-чине и празд-не-ство иконе Со-фии со-вер-ша-ет-ся пра-во-слав-ной цер-ко-вью в Бо-го-ро-дич-ные дни и пре-иму-ще-ствен-но на Рож-де-ство Бо-го-ро-ди-цы, как в Ки-е-ве, или же на Успе-ние Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы, как в Нов-го-ро-де, Во-лог-де, То-боль-ске, Москве и дру-гих ме-стах, где име-ют-ся ико-ны Со-фии — Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей.

с. 40 ¦ 1. София Премудрость Божия

Икона двусторонняя запрестольная
Первая четверть XV века. Тверь (?)
Оборот. Распятие
Запись XIX века
Дерево, темпера. 69 × 54,5
Происходит из алтаря Благовещенского собора Московского Кремля
Музей «Московский Кремль», инв. Ж-1413 (480 соб.)

Живопись в процессе раскрытия. Нераскрытые части находятся под частичной прописью XIX века и потемневшей олифой. Первоначальный светло-охристый фон заменен при поновлении золотом, лежащим на коричневой прокладке. В нижней части композиции различимы чинки грунта.

Время возникновения сложного иконографического типа, к которому относится икона Благовещенского собора, в научной литературе начиная с XIX века принято было относить к концу XV - началу XVI века. За ним закрепилось наименование «новгородского» извода Софии Премудрости Божией, поскольку в Софийском соборе Новгорода в качестве храмового образа почиталась икона аналогичного типа. Аллегорические истолкования образа Софии, имеющиеся в текстах XVI–XVII веков, обусловили противоречивость оценок, которые получали подобные изображения в литературе, начиная со второй половины XIX века до настоящего времени.

Впервые икона была опубликована в прориси Г. Д. Филимоновым в 1876 году как памятник XVI века. Эта же прорись была использована П. А. Флоренским в его обширном очерке, посвященном истолкованию образа Софии Премудрости Божией. Вновь к рассмотрению кремлевской иконы обратилась А. И. Яковлева. Она отнесла ее к 60-м годам XVI века, при этом отметив черты, напоминающие живопись XIV века 1 . Л. И. Лифшиц впервые обратил внимание на связь иконы с обширным кругом византийских памятников XII–XV веков и указал, что подобные иконы писались не только в Новгороде. По его мнению, образ Благовещенского собора входит в круг памятников раннего XV века. По особенностям колорита и ряду признаков композиционного решения исследователь отнес икону к тверской живописи, которая в первой половине XV века обрела черты, характерные для столичного искусства, и на короткое время сравнялась с живописью Москвы 2 .

1 Яковлева А. И. «Образ мира» в иконе «София Премудрость Божия» // Древнерусское искусство: Проблемы и атрибуции. М., 1977. С. 388–404. Ил. на с. 389–391.

2 Лифшиц Л. И. Ангельский чин с Эммануилом и некоторые черты художественной культуры Владимиро-Суздальской Руси // Древнерусское искусство: Художественная культура X - первой половины XIII в. М., 1988.

Среди многочисленных текстов, на которых основывались создатели рассматриваемого иконографического извода, в первую очередь следует назвать 9-ю притчу Соломонову : «Премудрость воздвигла себе дом и утверди семь столпов...» и Первое послание к Коринфянам св. апостола Павла: «Мы проповедуем Христа распятого... Божью силу и Божью премудрость» ( 1 Кор. 1: 23–24). Такое понимание образа Софии подтверждают и семь столбов, на которые опирается ее трон, и изображение «Распятия» на оборотной стороне иконы. В число источников иконографии несомненно входили песнопения Великого четверга. В них воспевается «Всевиновная [т. е. являющаяся причиной всего сущего. - Е. О. ] и подательная жизнь, безмерная Мудрость Божия», «Несозданная и преестественная Премудрость Божия», создавшая Себе храм во плоти Пресвятой Девы (Последование утрени. Тропари 1–3 песни 1-й).

Особый интерес к образу ипостасной Софии как творческому началу единосущной Троицы и ее действию в мире проявляли богословы XIII–XIV веков. Константинопольский патриарх Филофей, автор середины XIV века, называет Премудростью Божией и Христа, и «Божественное естественное действие и благодатное дарование великой и единосущной Троицы, чрез Святого Духа из рода в род подаваемое святым душам».

Раскрывая учение Церкви о действии Божественного промысла в мире, создатели «новгородского» извода построили композицию иконы тремя регистрами, которые в равной мере прочитываются сверху вниз и снизу вверх. Самый верхний занимает изображение небес с водруженным на них престолом - Этимасией - с орудиями страстей Христовых, которым поклоняются ангелы. В центре в круглой «славе» изображен Христос Вседержитель, воплотившийся Бог Слово, а под ним располагается своеобразный деисус, занимающий основную часть композиции: Богоматерь и Иоанн Предтеча предстоят восседающему на престоле Христу - Ангелу Великого Совета, Премудрости Божией.

Традиция изображений Христа Премудрости Божией в виде ангела основана на тексте и толкованиях пророчества Исайи: «Яко Отроча родися нам, Сын и дадеся нам, его же началство на раме Его: и нарицается имя Его Велика Совета Ангел, Чуден, Советник, Бог крепкий, Князь мира, Отец будущего века» ( Ис. 9: 6). Среди наиболее ранних изображений Христа Ангела Великого Совета - миниатюры рукописей Слов Григория Богослова IX–XII веков. Они иллюстрируют Слово 2-е на Святую Пасху: «Я стоял и смотрел: и вот муж, восшедший на облака, муж весьма высокий, и образ его яко образ ангела ( Суд. 13: 6), и одежда его, как блистание мимолетящей молнии. Он воздел руку к востоку, воскликнул громким голосом... ныне спасение миру, миру видимому и невидимому! Христос из мертвых, - восстаньте с Ним и вы; Христос в славе Своей, - восходите и вы; Христос из гроба, - освобождайтесь из уз греха; отверзаются врата ада, истребляется смерть, отлагается ветхий Адам, совершается новый: аще кто во Христе, нова тварь» ( 2 Кор. 5: 17).

Сидящий на престоле Ангел с красными крыльями облачен в царские одежды нежно-палевого цвета, украшенные оплечием и лором, и зубчатую корону - символ помазанника, на котором «почивает» Святой Дух: «Бог воцарился над народами. Бог воссел на святом престоле Своем» ( Пс. 46: 9). На незримое присутствие третьего лица Троицы - Святого Духа, его бесплотность указывают крылья Софии, но лик Ангела и светлые волосы, спадающие на плечи двумя прядями, напоминают изображения Христа-отрока. В правой руке у Ангела красный посох, завершающийся крестом, в левой свернутый свиток. Его фигуру окружает трехчастная «слава», что символизирует свет Троицы. Она темно-голубая внутри и двух оттенков светло-голубого цвета по краю. А изнутри ее исходит сияние в виде восьми голубых лучей - знак вечности, относимый к ипостаси Бога Отца. Символом воплощения Бога Слова являются лик и руки Ангела, окрашенные в нежно-розовый цвет: «как скорлупа граната обволакивается румяной кожицей, так и Сын Единородный Бога и Отца облекся в плоть, имеющую в себе кровь» (Толкование на «Песнь песней» царя Матфея Кантакузина, конец XIV века 3). Свет же, озаряющий лик Софии, свидетельствует о неслиянном и нераздельном соединении человеческой плоти и божественной природы: «Когда Слово Божие становится в нас ясным и светлым, а лик Его сияет словно солнце, тогда и одежды Его являются белыми, то есть речения Священного Писания [являются в нас] ясными, прозрачными» 4 .

3 См. в кн.: Пселл М. Богословские сочинения. СПб., 1998. С. 323.

4 Творения преподобного Максима Исповедника. М., 1993. Кн. 1–2. Главы о богословии. 2 сотница. Гл. 14.

Светлые, украшенные одежды Ангела говорят о том, что Он не только Царь, но и Жених небесного чертога, престолу которого в лице Богоматери предстоит с. 40
с. 42 ¦ Невеста-Церковь: «Он облек меня в ризы спасения; одеждою правды одел меня, как на жениха возложил венец и как невесту украсил убранством» ( Ис. 61: 10). О чертоге брачного пира - Евхаристии призван напоминать престол Премудрости, имеющий четыре резные ножки и утвержденный на семи коричневых опорах - столпах, согласно цитировавшимся выше словам Книги Притчей Соломоновых. Ноги Ангела опираются на овальный камень дымчато-голубого тона, указывающий на то, что Дом Премудрости - Церковь имеет «Самого Иисуса Христа краеугольным камнем» ( Еф. 2: 20), «Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Христос» ( 1 Кор. 3: 11).

Богоматерь и Иоанн Предтеча, созывающие верных на пир Премудрости, стоят перед троном на особых, украшенных золотым ассистом подножиях. Их фигуры частично включены в сияние, окружающее Ангела, подобно тому, как в сцене Преображения в «славу» Христа часто включаются фигуры ветхозаветных пророков - Ильи и Моисея. «Следует знать, - писал преподобный Максим Исповедник, - что и среди стоящих у Господа существуют различия, так как для пытливых умом важны слова: «Есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» ( Мк. 9: 1). Тем, кто может следовать за Ним, Господь открывается в зраке Божием, в котором Он был до сотворения мира» 5 .

5 Там же. Гл. 13.

Богоматерь держит перед собой, как медальон, круглую «славу», внутри которой изображен восседающий младенец Христос в украшенных ассистом одеждах. Его правая рука протянута в жесте благословения, в левой - свернутый свиток. То есть сам младенец Христос Премудрость свидетельствует, что Он «построил Себе дом вещественный и одушевленный, то есть храм Свой телесный, из непорочных кровей и плоти всесвятой Девы Богородицы, по благоволению Отца и при содействии Всесвятого Духа, один из двух, один и тот же совершенный в Божестве, и тот же совершенный по человечеству» 6 . «Слава» вокруг фигуры младенца Христа окрашена в два цвета - темно-голубой внутри, как и «слава» Ангела в среднике деисуса, и розовый по краю, но его также окружает сияние из восьми голубых лучей, указывая, что Христос «двойственен по природе, единичен по ипостаси».

6 Арсений еп. Филофея, патриарха Константинопольского XIV в., три речи к епископу Игнатию с изъяснением изречения притчей: Премудрость созда себе дом и пр. Новгород, 1898.

Иоанн Предтеча облачен в милоть и короткий плащ. Его правая рука поднята с жестом пророческого свидетельства, в опущенной левой - свиток с текстом пророчества. Возможно, сохранившийся в записи текст повторял первоначальный, традиционный для изображений Предтечи: «Се агнец Божий...» ( Ин. 1: 29). «Ибо он тот, о котором написано: «се я посылаю Ангела Моего перед лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою» ( Мф. 11: 10).

С темой евхаристической трапезы-пира прямо связана полуфигура Христа Вседержителя, представленного в двухчастной «славе». В ней соединяются оттенки лиловато-розового внутри и розового цвета снаружи, что, так же как и розовый лик Ангела, говорит о таинстве воплощения Бога Слова, а восемь голубых лучей звездчатого сияния, такие же как и в остальных изображениях, указывают на его единосущность Отцу. Наружный нижний край «славы» Христа пересекается и с нимбом, и с голубым сиянием «славы» Софии, частично закрывая ее, что является знаком общности троичного света, исходящего от них.

Вседержитель, облаченный в хитон с золотым клавом и гиматий, как архиерей, обеими руками благословляет Богоматерь и Иоанна Предтечу: «Я - хлеб живый, сшедший с небес: ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» ( Ин. 6: 51). О крестной жертве Христа призвано напоминать и изображение Престола Уготованного, утвержденного на небе. Тройная дуга «приклоненных к земле» небес и престол соприкасаются с краем «славы» Христа: «Престол славы, возвышенный от начала, есть место освящения нашего» ( Иер. 17: 12). Престол представлен и как царский трон, и как церковная трапеза. На нем лежат красно-коричневая риза Христова, закрытое Евангелие, а на подножии перед ним символы добровольной крестной жертвы Христа, принесенной им для спасения человечества, и орудия страстей - Голгофский Крест, сосуд с желчью, в который вставлены копье, трость и четыре гвоздя: «дабы ныне соделалась известно чрез Церковь начальствам и властям на небесах многоразличная премудрость Божия, по предвечному определению, которое Он исполнил во Христе Иисусе, Господе нашем» ( Еф. 3: 10–11).

Одновременно Евангелие, лежащее на престоле, указывает на неотлучное сопребывание Христа с Отцом на небесах: «Весь бе в нижних [на земле с людьми. - Е. О. ], и вышних никакоже отступи неописанное Слово» (Акафист Богоматери. Икос 8); «Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» ( Еф. 4: 10). Таким образом, Христос, трижды изображенный на иконе «София Премудрость Божия» в виде Ангела Великого Совета, Младенца и Вседержителя, здесь явлен как жертва и жертвоприноситель и как Триипостасный Бог, приемлющий жертву.

Сложная композиция иконы выступает своеобразным поэтическим комментарием к изображению «Распятия» на другой стороне иконы, которое было целиком переписано в XIX веке.

Литература

Книга переписная соборныя церкви Пресвятыя Богородицы Благовещения... 1680 г. // Сборник за 1873 год, изданный Обществом древнерусского искусства при Московском Публичном музее. М., 1873. С. 17.
Игнатий, архиеп. Об иконе Св. Софии в Новгородском Софийском соборе // Записки Императорского Археологического общества. СПб., 1857. Т. XI.
Филимонов Г. Д. Очерки русской христианской иконографии. София Премудрость Божия // Вестник Общества древнерусского искусства за 1874–1876 гг. М., 1876. Исследования. С. 20 (прорись иконы).
Meyendorff J. L" Ikonographie de la Sagesse divine dans la tradition byzantine // Cahiers archéologiques. Paris, 1959. Vol. 10.
Византия. Балканы. Русь: Иконы XIII–XV вв.: Каталог выставки. М., 1991. № 86. С. 250–251.
Lifshiz L. Die Ikone «Sophia - Weisheit Gottes» aus der Moskauer Kreml". Zur Frage nach der Herkunft und der Zeit des ersten Auftauchens des sogenanten «Novgoroder» iconographischen Typs // «Die Weisheit baute icher Haus» / Herausgegeben von Felmy K. Ch. und Haustein-Bartsch E. Munchen, 1999. S. 29–42.

Е. Осташенко с. 42
¦

Икона Богородицы «София Премудрость Божия» обладает уникальной способностью даровать мир и покой в доме, наполнять мудростью решать все жизненные дела.

Значение иконы Божьей Матери «София Премудрость Божия»

Царь Соломон перед тем как взойти на трон, не отличался особым умом или отвагой. Бог пообещал дать Соломону, все, что тот попросит, и царь попросил ни золота, ни войска, ни мира в стране, а только мудрости. Как мало и как много. Благодаря мудрости, данной Богом, царство Соломоново стало самым богатым в истории человечества.

Как часто христиане страдают из-за собственных мудрствований, не доверяя все ситуации и проблемы Богу. Всемогущий Творец даровал человечеству вечную Мудрость, Своего Сына Иисуса Христа, познавание и вера в Которого приведет к богатству славы Господней в жизни каждого, кто призовет Его имя .

В притчах Соломоновых написано пророчество, понять смысл которого непосвященным христианам невозможно. Притча 9:1-2 говорит, что премудрость построила дом на семи столбах, заколола жертву и приготовила пир. Далее идет призвание, что ешьте и пейте в ее доме, чтобы ходить путем разума. Иисус Христос - мудрое основание нашей жизни. Принимая Святые дары на Причастии, мы принимаем Его Плоть и Кровь, очищая свою душу и тело, наполняя дух святостью Господней.

Описать икону «София Божья Премудрость», понять ее значение можно лишь после чтения Слова, дарованного Творцом. Православная Церковь 21 сентября отмечает Рождество Пречистой Богородицы, в этот день празднуют и день иконы «София Премудрость Божия» киевской.

Икона «София Премудрость Божия»

В трактовке Отцов церкви нет единого мнения по поводу значения образа мудрости.Некоторые из них, в том числе Блаженный Августин и святитель Амвросий Иисуса Христа считают центральной фигурой этого изображения, по мнению святого Игнатия Богоносца, это Богородица. Можно с уверенностью сказать, что святой лик является зашифрованным образом духовного таинства, дарующего надежду на будущую вечную жизнь.

История происхождения Святого образа

Свое название образ Богородицы берет из древней византийской столицы Константинополя. Здесь император Юстиниан Великий построил храм Святой Софии по видению, данному ему Ангелом, на основании притчи 9:1.

Интересно! Премудрость - по-гречески София, это название Господь вложил в уста молодого строителя храма.

Проведя множество раскопок, историки так и не смогли найти первоисточник святого образа. Некоторые теологи утверждают, что в этом облике запечатлено единстве Святой Троицы, ибо мудрость на французский язык переводится как Троица.

Киевский образ иконы «София Премудрость Божия»

С первого взгляда на киевский святой лик появляется ощущение легкости, святости, воздушности.

Исходя из слов притчи, под «домом» подразумевается Богородица, образ которой расположен в самом центре. Столбами Церкви являются дары Творца и пророки. Над Богоматерью серповидным ореолом располагаются святые и Троица. Ноги Богородицы стоят на молодом месяце, расположенном на облаках.

Икона Богородицы «София – Премудрость Божия» (Киевская)

Поднятые руки Пречистой Богородицы символизируют защиту Православной Церкви, являются стеной для нечистых сил и проблем. В лоне Пресвятой Девы Марии нарисован Младенец, левая рука которого держит символ власти - державу, а правая поднята для благословения.

Сияющим ореолом центральной фигуры нарисован Дух Святой под покровом Бога Отца, Которого охраняют архистратиги:

Михаил с огненным мечом;
Уриил, держащий молнию;
Рафаил, несущий в сосуде мир;
Гавриил, держащий цветущую лилию;
Селафиил, перебирающий четки;
Иегудиил - хранитель царского венца;
Варахаил с букетом цветом в руках.

К амвону ведут семь ступеней.

Важно! Только наполнившись верой, надеждой, любовью, чистотой, смирением, благодатью и славой, записанными на ступеньках, можно попасть в Царство Небесное.

Основание Господнего домостроительства являются праотцы.

Моисея узнаем по 10 Заповедям, которые он держит в руках.

Рядом видим Аарона, верного спутника Моисея, который держал его руки во время молитв.

Давид был назван мужем по сердцу Творца.

Пророк Исайя, которому Бог открыл будущий приход Миссии в наибольшей полноте.

Иезекииль, Иеремия, Даниил - большие пророки Старого Завета, передающие послания Господа еврейскому народу.

Поддерживают балдахин, столбы, на которых записаны дары, о них говорится в книге Откровения:

мудрости;
советы;
крепости;
видения;
благочестия;
страха Божьего.

На святом изображении все рисунки кратны семи. Семь - число Господней полноты. Предположительное время написания киевского образа относится к концу XVII века. Киевский Святой лик является чудотворным, все чудеса записаны в храмовые книги.

Отличительные особенности списков уникальной иконы

В мире существует несколько икон с таким названием, они различны в изображениях, но имеют одинаковое значение - в центре всего мира находится Премудрость, Господнее домостроение, Пречистая Божья Матерь и Спаситель.

Не менее известная среди христиан Новгородская икона «София Премудрость Божья», которая имеет то же значение, но имеет характерные отличия.

Икона Богородицы «София – Премудрость Божия» (Новгородская)

На этом изображении явно выражено, что Иисус, Он изображен в центре, является Премудростью, представленной в женском облике. Красный хитон, огненные крылья Премудрости, скипетр и свитки в ее руках говорят о могуществе Всевышнего, которое покоряет весь мир.

Премудрость — это царица Господнего дома, она сидит на троне и управляет миром. Слева мы видим Богоматерь с образом Младенца на груди, справа изображен Иоанн Предтеча, которому первому Бог открыл Своего Сына, явив над Ним Духа Святого в образе голубя.

Как и в предыдущем киевском образе на святом лике изображены семь столбов. Венчает этот образ золотой престол, на котором лежит раскрытая Книга Жизни, символ Творца, знающего все наши дела. По обе стороны от золотого престола изображены ангелы, склонившиеся на колени.

Этот список Божьей Матери и Спасителя известен с XVI века, хотя новгородский храм построен в 989 году. С конца XVI века ведутся списки христиан, получивших исцеление около чудотворного лика.

Православные христиане поклоняются святому Лику Софии, Премудрости Божьей в таких городах России, как Москва, Вологда, Новгород, Тобольск и других.

О чем молится перед иконой

Молитвы, основанные на вере, приносят скорые ответы. Только глубокое исследование значения данного лика может поселить в сердце просящего доверие и надежду получить ответ. Следует хорошо задуматься над ролью мудрости и доверия Богу в христианской жизни, просить Творца о даровании этих качеств, для того, чтобы навести лад в своей православной жизни.

С глубоким почитанием христиане просят о даровании:

разума;
успехов в учении и на работе;
возвращения ума тем, которые помутились разумом.

По Господней благодати редкую икону можно приобрести для домашнего пользования, чтобы она стала помощницей в разрешении семейных споров, хранительницей семьи от неурядиц злых замыслов.

Совет! Перед чтением молитвы необходимо провести «ревизию» своей греховности, покаяться, ибо только на чистосердечные воззвания придет ответ.

Непостижимая и Всепетая Премудросте Божия, Софие Преименитая, девственных душе, сиречь Единородный Сыне, Слове Божий, приими молебное сие пение от недостойных и скверных уст наших. Аще и писана суть: не красна песнь во устех грешничих, обаче же разбойник единем словом спасеся, мытарь воздыханием оправдася и хананеина дщерь матерним прошением исцелися, понеже Ты, Господи, Благ и Человеколюбив, грядущего в мир просвещавши, и грехи грешником отпущаешь, и разумом неразумных наполняешь, и буияго умудрявши, и жаждущие благих словес души учением Твоим, яко самаряныню водою живою, напаяеши, блудника целомудренна устрояеши, разбойнику рай отверзаеши, зане Ты еси всех благих Податель, и Вразумите ль, и животу Хранитель, Христе Боже наш, и Тебе славу и хвалу, честь и благодарение и славословление возсылаем и поклонение творим со Безначальным Твоим Отцем, и со Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, и со Пресвятою и Пренепорочною Твоею Материю, Владычицею нашею Богородицею и Приснодевою Мариею, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Икона Божией Матери «София - Премудрость Божия»

I. Первый храм во имя Премудрости Божией был воздвигнут в Константинополе самим Константином. Но освящен он был только при Констанции, в 360 г. Не видно, кто дал имя храму. Сократ, наш древнейший свидетель, выражается неясно: “теперь называемая София” (II, 43). Во всяком случае во времена Сократа этот храм назывался Софией. И нетрудно сказать, как понимали это имя христиане того времени. Это было имя Христа, Сына Божия, под этим именем предвозвещенного в Ветхом Завете (прежде всего в книге Притч); это библейское имя повторяет и апостол Павел (1 Кор I:24). В IV в. много говорили и спорили о Божественной Премудрости, в особенности в связи с знаменитым стихом Притч 8:22 “созда мя в начало путей своих…” Это была основная экзегетическая тема в спорах православных и ариан; и обе спорящие стороны были согласны, что Божественная Премудрость, о которой говорится в библейской книге, есть Сын Божий. Такова была богословская традиция. Еще Ориген резко подчеркивал, что только имя Премудрости есть первичное и собственное имя Сына (см. Comm. in Iohann. I. 22). В известном символе Григория Чудотворца Христос называется Словом и Премудростью и Силой… Вряд ли можно сомневаться, что воздвигнутый в IV в. храм Премудрости был посвящен Христу, Boплощенному Слову. И напрасно догадываться, не посвящали ли тогда храмов отвлеченным идеям… У Юстиниана не было поводов изменять посвящение, когда вместо сгоревшего старого храма он воздвиг новый. В его время, во время напряженных христологических споров, опять-таки всего уместнее было посвятить “великую церковь” именно Христу, Премудрости и Слову. Во всяком случае, впоследствии в Византии всегда и неизменно считали Константинопольскую Софию храмом Слова. В этом отношении особенно характерно известное сказание о построении Юстинианова храма. Оно выражает как раз ходячее, общепринятое понимание. Здесь рассказывается о явлении Ангела, “стража храма”, который клялся именем Софии, - “и потому получил храм именование: Святая София, что значит: Слово Божие” (ed. Preger, p. 74)… Не следует спрашивать, в какой день совершался “престольный праздник” в Юстиниановой Софии. И много позже Юстиниана еще не существовало престольных или храмовых праздников в современном смысле. Самое посвящение храмов не было еще строго разграничено, в особенности посвящение Господских и Богородичных храмов. Они посвящались Христу или Богоматери, но при этом еще не выделялся какой-нибудь один определенный праздничный день из общего годичного круга, разве для того оказывались поводы в каких-нибудь исторических воспоминаниях или в текущих событиях, например, в знамениях или чудесах. Вообще же годичный праздник каждого храма совершался в день “отверзения врат”, в годовщину освящения или “обновления” храма - такой порядок сохранялся еще во времена Симеона Солунского. В Константинопольской Софии праздник обновления совершался в канун Рождественского сочельника, 23 декабря, - так как храм был освящен впервые 25 декабря (537 г.) и обновлен после восстановления купола 24 декабря (563 г.). Рождественские дни для этих празднеств были выбраны вряд ли случайно. В службе на день обновления по Типику Великой Церкви Х в., изданному А. Дмитриевским, мы не находим никаких особенностей, которые указывали бы именно на Софийский храм, на определенное его посвящение. Служба совершается скорее о покровении царствующего града вообще. С течением времени в Византии как бы забывают об особенном посвящении Великого Храма, который стал национальным святилищем и святыней. Он стал для византийцев Храмом вообще, Храмом по преимуществу, средоточием всех молитвенных памятей и воспоминаний. И вместе с тем стал символом царства, символом царственного достоинства и власти, - “мать нашего царства”, говорил о Софии уже Юстиниан… По примеру царствующего града Софийские храмы воздвигались во многих местах. И замечательно, почти всегда Софийскими оказываются великие, соборные или митрополичьи церкви. Исключение представляет только Софийская церковь в Иерусалиме. Достаточно припомнить: София в Солуни, в Никее, в Сердике (или в Софии), в Охриде, в Трапезунте, в Мистре, в Арте, в Сливене, в Визе… Может быть, и в Корсуни, или Херсонесе. Особо нужно отметить Софийский храм в Беневенте, конца VIII в. В Никосии на Кипре Софийский собор был построен уже при Лузиньянах, в конце ХII в. Наконец, нужно назвать Софийские храмы в древней Руси: в Киеве, в Новгороде, в Полоцке… В известном смысле имя “Софии” становится как бы нарицательным для обозначения “великих” или главных церквей. Нужно думать, что часто Софийские храмы воздвигались скорее по национальным или политическим, нежели по собственно религиозным мотивам, - в свидетельство национальной или церковной независимости. При этом не изменялось богословское понимание имени: вплоть до ХV в. под именем Премудрости разумели в Византии Христа, Слово Божие (ср., например, Патр. Филофей. Три речи к епископу Игнатию с объяснением изречения Притчей: Премудрость созда себе дом… Изд. епископа Арсения. Новгород, 1898). С таким же пониманием мы встречаемся и у западных авторов, часто оставляющих без перевода греческое имя: Sophia.

II. В русских Софийских храмах издавна престольный праздник совершается в Богородичные дни: в Киеве в день Рождества Богородицы, в Новгороде в день Успения. Спрашивается, как и когда установился такой обычай. Трудно допустить, что в домонгольском Киеве или в Новгороде сознательно отступили от византийского примера. Напротив, здесь стремились к сохранению и воспроизведению богослужебных порядков Великой Церкви. И на Руси хорошо знали, что Константинопольская София есть храм Слова, - “иже есть Премудрость Присносущное Слово”, замечает Антоний Новгородский, бывший в Константинополе в начале XIII в. По древним русским месяцесловам мы знаем, что долгое время в Софийских храмах по византийскому правилу праздновалась годовщина освящения: в Новгороде 5 августа, в Киеве 4 ноября (см. месяцеслов при Мстиславовом Евангелии). В древнейших русских памятниках мы не раз встречаемся с традиционным объяснением: Премудрость есть Христос… По счастливой случайности мы можем точно определить, когда установилось в Новгороде торжественное празднование Успеньева дня. Еще Г. Д. Филимонов издал по рукописи XVI в. два любопытных сказания: “Сказание известно, что есть Софей Премудрость Божия” и непосредственно связанное с ним другое сказание; “которыя ради вины причтен бысть праздник Успения святыя Богородицы в двунадесят Владычних праздников” (Вестник общества древнерусского искусства при Московском Публичном Музее. Т. 1. 1874-1876 гг.). В рукописях нет имени автора. Есть предположение, что эти сказания составлены известным Зиновием Отенским, Во всяком случае, они составлены в первой половине XVI в. И автор пишет с большим подъемом и силой. Особенно интересно второе сказание. На тематический вопрос автор отвечает кратко: “се последнее Христа видеша апостоли, не разрещшеся от телес своих”. Иначе сказать, праздник Успения есть праздник Богоявления и потому “Владычний” праздник, - автор опирается на известное сказание о явлении Христа при Успении. И затем он продолжает: “Генадий же архиепископ премысли один от двоюнадесят праздников праздновати, повеле Успение Богородицы. Прежде же сего вси дванадесят владычних праздников по древнему преданию в храм святыя Софии многочисленным схождением совершашеся светле, и сия yбо слышах в Новеграде от мужей состаревшихся, якоже и в Киеве от начала и до ныне по уставам древле преданным, совершают. Сия довольно есть имеющим ум много указание о сем. Престаните, братие, уже глаголати, - яко неведаем есть толк Софеи Премудрости Божией”. Пред нами свидетельство исключительной важности. Мы узнаем, что до Геннадия (ставшего Новгородским архиепископом из Чудовских архимандритов в 1484 г.) в Новгородской Софии “по древнему обычаю” совершалось только общее празднование двенадцати владычних праздников; иными словами, не было особого престольного дня. И только Геннадий установил особое празднование Успеньева дня. Этот новый порядок породил недоумение и толки: “что есть Софей Премудрость Божия, и в чие имя сия церковь поставлена, и в которых похвалу освятися”… Возникла мысль, не освящена ли София “во имя Пречистыя Богородицы”… Иные отказывались от объяснения: “яка несть зде имени сему в Руси ведомо, ниже мудрости сие мощно толку ведати”… Автор решительно отвечает: “вси богослови умыслиша постаси Сына: Софей, рекше премудрость, Логос, сиречь слово, Силу Божию и сим подобное… Божии же Матери имян никакоже приложиша”… И затем напоминает известное сказание о построении Юстинианова храма… Мы не узнаем, по каким мотивам Геннадий установил Успенский праздник. Вероятнее всего видеть здесь отражение новых греческих порядков, в связи с общим переходом на Иерусалимский устав. В Евергатидском Типике (ХII в.) праздник Успения резко выделен: ™ortѕ g¦r ™ortwn ka€ pan»gurij twn panhgЪriwn њstai… Геннадий вообще заботился об упорядочении богослужения, собирал отовсюду литургический материал… Можно допустить и прямое подражание Москве с ее соборной церковью Успения, - Геннадий был Московским ставленником… Однако все это еще не объясняет тех выводов, которые делали в Новгороде. Ибо празднование Успения в Византии вовсе не было связано с именем Софии. Эту связь устанавливают только в Новгороде. И устанавливают очень прочно. В ХVI в. строятся новые Софийские храмы на севере: в Вологде (заложен в 1568 г.) и в Тобольске (заложен в 1587 г.). Оба храма оказываются Успенскими. Здесь, конечно, сказывается прямое влияние Новгородского примера. Вологда всегда была связана с Новгородом, а в Тобольске первые владыки были из новгородцев. Позже и, очевидно, по Тобольскому примеру, во имя Св. Софии, Премудрости Божией, была устроена первая русская церковь для русских полоненников в Пекине, освященная в 1695 г.; впрочем, ее называли обычно Никольской, по чтимому в ней образу Св. Николая. И вскоре ее заменяют Успенским храмом (в 1732 г.)… В Киеве совершенно независимо устанавливается обычай праздновать день Рождества Богородицы. Когда, сказать точно не можем. Но вряд ли не только со времен Петра Могилы, когда Киевская София была восстановлена после долгого запустения. Во всяком случае, именно при Могиле праздник Рождества Богородицы был установлен как престольный праздник в Десятинной Церкви.

III. В византийской иконографии можно различить два независимых друг от друга сюжета. Во-первых, - Христос, Премудрость и Слово, под видом “Ангела великого совета” (“по Исаиину пророчеству”, Ис 9:6). И во-вторых, олицетворение Премудрости, Божественной или человеческой, по типу античных олицетворений, в женском образе… К первой теме относится прежде всего известная фреска в александрийских катакомбах в Кармузе (прибл. V-VII вв.). Здесь был изображен в натуральный рост крылатый ангел с нимбом. Надпись: SOFIA IS CS. Это есть изображение Христа в ветхозаветном подобии. Ветхозаветным праведникам и патриархам Бог являлся часто в образе ангела (например Аврааму, у дуба Мамврийского). И по древнехристианскому толкованию, являлся именно Бог-Слово, Сын Божий. Поэтому древние писатели и отцы Церкви обычно называют Христа между прочим и Ангелом или Архангелом, и даже Архистратигом, как вестника воли Божией. Уже автор книги “Пастырь” созерцает Сына Божия как “славного Ангела” (конец II в.); любопытно, что он почти что отождествляет Сына Божия с Архангелом Михаилом. Имя Ангела ко Христу прилагают и отцы IV в.; и даже позже автор Ареопагитик, на которого так часто ссылаются поздние византийские иконописцы, подчеркивает, что Христос, как Бог откровения именуется Ангелом великого совета (de coеl. hier., cap. IV). Таким образом, изображение Сына Божия в ангельском облике вполне объясняется из древнехристианских представлений. Однако в иконографии эта тема не могла получить широкого развития. Ветхозаветные и символические образы не соответствовали основной тенденции византийской иконописи, как она развивалась со времен иконоборческой смуты. Слагается и утверждается исторический (или, лучше сказать, историко-иератический) тип Христа. В византийской иконографии преобладает преображенный евангельский реализм. В этом отношении очень характерно известное правило Трулльского собора, предлагавшее изображать Христа “в Его человеческом облике” - “в напоминании о Его жизни во плоти”. И “евангельскую истину” собор противопоставлял уже упраздненным ветхозаветным “символам” и “типам” (Трулл. 82). Это правило очень понятно после пережитой христологической борьбы, когда приходилось защищать и объяснять полноту и единосущие человеческой природы во Христе. Вместе с тем изображение Христа в ангельском образе могло возбуждать двусмысленные догадки: не был ли Христос ангелом (не только по служению, но и по природе). Подобные мысли были у некоторых гностиков; впоследствии Зигавин обличает богомилов, что они отождествляют Сына Божия с Арх. Михаилом, именно как Ангела великого совета (Panopl., tit. XXVII, cap. 8). Конечно, у богомилов это был архаический мотив. Во всяком случае, вполне понятно, почему в ранних византийских памятниках изображения Ангела великого совета очень редки. Такие изображения существовали, но они вызывали соблазн, их считали противными преданию Церкви (ср. Преп. Феодор Студит. Письма, I, 15). Поэтому вряд ли можно видеть Ангела великого совета в известной фреске Константинопольской Софии. Скорее всего, здесь был изображен тот Архангел, “страж храма”, о явлении которого рассказывается в известном сказании. Ниоткуда не видно, что “стражем храма” назывался у византийцев тот, кому храм был посвящаем; во всяком случае, это вряд ли возможно по отношению к Господским храмам… В миниатюрах мы встречаем иногда изображение Премудрости в ангельском образе, но тоже не часто (см. любопытную миниатюру в Лествице, рукоп. Синайского мон., № 418, XII в.; из более поздних памятников ср. Лицевую славянскую Псалтирь 1397 г., в собрании Общества Любителей древней Письменности; еще на эмалевом окладе Сиенского Евангелиария; ср. интересную миниатюру Барбериновой Псалтири, № 202, ХII в.: basile…a twn cristianwn)… Образ Ангела великого совета оживает в иконографии только в поздне-византийскую эпоху, во времена Палеологов, когда вообще в иконописи усиливается символическая струя. К этому времени относится интересная фреска в церкви Св. Стефана в Солетто; Ангел в белоснежных одеждах, с крещатым нимбом; в руке чаша, - вероятно, евхаристическая (может быть, в связи с Притч 9:2, обычно относимом к Евхаристии; ср. канон Косьмы Маюмского в Великий Четверток). Надпись: HAG SOFIA O LOGOS. Это изображение входит в сложную комбинацию, в которой явно сказываются западные влияния: изображение так называемого “Апостольского символа”, непринятого на Востоке, на свитках апостолов… Роспись поздняя, конца ХIV в. … Эта фреска есть, по-видимому, единственный бесспорный случай изображения Премудрости-Ангела в это время. Правда, изображения Ангела великого совета вообще становятся частыми и обычными, - см., например, в Афонских росписях. И впоследствии Дионисий Фурнаграфиот указывает писать их в апсиде бокового придела или в боковом куполе. Однако не следует в каждом изображении Ангела великого совета видеть образ Премудрости. Вряд ли правильно думать, что Христос под видом Ангела изображается именно как Премудрость. Имя Премудрости называется и пишется скорее просто как одно из имен Второй Ипостаси, и потому всегда вместе с именем Слова… От этой библейской темы нужно отличать другую, античную тему, - олицетворение мудрости. Прежде всего, нужно отметить изображение росписи терм в Газе, VI в., известное нам только по современному описанию Иоанна Газскаго. Атлант несет пламенеющий шар, восходящее солнце. Его поддерживают две девы: Sofia и Arete. София в сребристом одеянии, как богиня луны… Со сходным изображением мудрости мы встречаемся впоследствии в миниатюрах к Псалтири: Давид среди двух дев, Sofia и Profhteia (см. в Парижской Псалтири, Х в., N 139, и в других; изображение восходит, по-видимому, к более раннему образцу)… К античному мотиву впоследствии присоединяется библейский. В этом отношении очень любопытно видение Константина Философа. Он видел во сне много дев и среди них приметил и избрал одну, “прекраснейшую всех, с лицем светящимся, украшенную многими золотыми монистами, и жемчугом, и украшениями”… “Имя ей было: София”, то есть мудрость… Ср. Прем 8:2 “я полюбил ее и взыскал от юности моей, и пожелал взять ее в невесту себе, и стал любителем красоты ее”… К подобному, но несколько отличному типу олицетворений относится спорная женская фигура в изображениях евангелистов. Впервые такое изображение мы встречаем в Россанском пурпурном списке Евангелия, при евангелисте Марке: женская фигура с нимбом стоит перед евангелистом и указывает на его свиток. Всего вернее видеть в ней олицетворение вдохновения или мудpoсти, по аналогии с подобными изображениями в рукописях античных авторов. Ср., например, известную миниатюру в венской рукописи Диоскорида, где предстоящая автору женская фигура надписана: ›uresij - любопытно, что позднейший средневековый реставратор сделал на поле пояснительную отметку: sofia… Христианские миниатюристы понимали “вдохновение” как дар “духа премудрости и разума” (Ис 11:2). В позднейших славянских (сербских) Евангелиях ХIV-ХV вв. женская фигура изображается уже при всех евангелистах. В Афонохиландарском Евангелии № 572 есть и надпись: Премудрость… В то же время подобные изображения встречаем и в росписи (Раваницкая церковь в Сербии, 1381 г.; Успенская на Волотовом поле в Новгороде)… Наконец, нужно отметить знаменитую мозаику в росписи собора в Монреале. Здесь Премудрость изображена, как оранта, в царской столе и в венце поверх покрывала, с распростертыми руками. Надпись: Sapientia Dei… Это изображение входит в цикл дней творения; очевидно в связи с Притч 8:30 “тогда я была при Нем художницею” (ср. Прем 7:21 “Премудрость, художница всего…”)… Аналогичные изображения мы встречаем и в западных памятниках. Особо нужно отметить изображение мудрости и семи искусств (например в известной лионской рукописи Пруденция: Sancta Sophia и septem artes)… Вряд ли можно разгадать за этими олицетворениями определенную религиозную идею.

IV. Известная Новгородская икона Св. Софии есть своеобразный Деисис: Огнезрачный Ангел на престоле с предстоящими, Богоматерью и Предтечей. Над главою Ангела в медальоне погрудное изображение Спасителя. Вверху этимасия. Ангел облечен в царские одежды, на главе венец, в руках жезл и свиток. Престол укреплен на семи столпах… В огнезрачном Ангеле нужно видеть Ангела великого совета, Сына Божия, - здесь оживает древний иконографический сюжет. Но он осложняется новыми, апокалиптическими чертами. Тайнозритель видел Сына Божия, “облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом” (Откр 1:1З); “очи Его, как пламень огненный, и на голове Его много диадим” (19:12); “и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей”(1:16). Ср. также видение Даниила (гл. 10)… Такому толкованию не мешает наличие второго изображения Христа. Подобная диттография нередка в символических композициях. В данном случае удвоение образа могло означать двойство природ во Христе (так объясняли его впоследствии братья Лихуды). Иногда предстоящие изображаются тоже с крылами: Предтеча, очевидно, в связи с пророчеством Малахии (см. 3:1), отнесенным в Евангелиях к Крестителю: “Се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим “ (Мф 11:10; Мк 1:2; Лк 7:27); Богоматерь как апокалиптическая Жена, по Откр 12:14 “и даны были жене два крыла большого орла”… Вообще нужно заметить, что Деисис есть эсхатологическая композиция, - “художественная синекдоха Страшного Суда”, по удачному замечанию А. И. Кирпичникова… Трудно точно сказать, когда сложилась Новгородская композиция. Во всяком случае, в греческих памятниках она неизвестна. На Московском соборе 1554 г. против диака Висковатого приводили свидетельство неких святогорских старцев об иконе Софии в Пантелеимоновском монастыре на Афоне; но мы совершенно не знаем, что это была за икона. Вряд ли Новгородский Деисис. Скорее отдельный образ Ангела. Первое упоминание о Новгородской иконе мы встречаем в IV Новгородской летописи под 1510 (7018) г.: вел. князь Василий III, проезжая чрез Новгород, “велел свещу негасимую пред Софиею Премудростию Божией день и нощь, по старине, как была прежде” (ПСРЛ, IV, 137; ср. 287). Вероятно, это относится к иконе Св. Софии в иконостасе Новгородского собора, почитаемой за чудотворную. Но иконостас (“деисус”) поставлен был только в 1509 г. (ПСРЛ, IV, 136). Перед какой иконой теплилась негасимая свеча прежде, не знаем. Иконостасная икона носит следы позднейшего поновления. Роспись алтаря, в которой на горнем месте изображена София, относится тоже только к XVI в. Кстати заметить, роспись конхи явно апокалиптического содержания, на текст Откр 11:15, который и выписан на уступе свода: “Бысть царство мира Господа нашего и Христа Его, и воцарится во веки веков”… На наружной стене, над западными вратами образ Софии написан только в 1528 г., при арх. Макарии; “а и прежде сего было же написано на том же месте, но токмо един образ Вседержителя до пояса” (ПСРЛ, VI, 286)… В Новгородских росписях XIV-XV вв. образа Софии не встречаем, зато он обычен, начиная с XVI в. В Москве он становится известен только со времени обновления Кремлевских соборов после пожаров 50-х гг., при Грозном, когда здесь работали новгородские и псковские иконники. Большинство известных списков Новгородской иконы относится даже к XVII в. И не старше самого конца ХVI в. русский иконописный подлинник, в котором Новгородская композиция описывается подробно… Пред нами, несомненно, сравнительно новая композиция. Очень любопытно, что в русских памятниках, начиная с ХVI в., вообще становится частым изображение Господа Вседержителя с крыльями (прежде всего в изображениях творения мира - в миниатюрах и в росписях); против этого резко возражал диак Висковатый. Особо нужно назвать очень запутанную композицию: “Ты еси иерей во век”… Против этой иконы возражали Максим Грек, Зиновий Отенский. Диак Висковатый видел в ней “латинское мудрование”. Во всяком случае, это западная композиция. В ней два бесспорных западных мотива, неизвестных в византийской иконографии. Во-первых, Распятие в дланях Отчих (собственно образ Троицы, так называемый Gnadenstuhl), - типично западная композиция, в особенности частая в XV в. в Германии (ср. у Дюрера; впервые, кажется, в витражах St. Denis, конец ХII в., так называемая Quadriga Aminadab). Во-вторых, Христос на кресте в образе белого серафима (“душа Иисусова”, по объяснению псковских иконников); невольно вспоминается видение Франциска Ассизского на горе стигматов. Christus sub specie seraph, - постоянная тема западных мастеров, начиная от Джотто, и тоже частая в гравюрах XV в. (см. и у Дюрера)… Здесь был новый повод изображать Христа под ангельским образом… Новгородская икона Св. Софии принадлежит к числу тех новых символических композиций, которые становятся обычными в русской иконописи с середины XVI в. В известном смысле это преобладание символизма означало распад иконного письма. Икона становится слишком литературной, начинает изображать не столько лики, сколько идеи. Икона становится слишком часто своеобразной иллюстрацией к литературным текстам, иногда библейским, иногда житийным и апокрифическим. В этом новом литературном символизме очень сильны западные мотивы; прямое влияние западных (немецких и фламандских) гравюр не подлежит спору - в XVII в. целые церкви расписывают по известной Библии Пискатора. Среди библейских тем очень часты темы из книги Притч, из Премудрости Соломоновой… Этот перелом в иконописании верно почувствовал диак Висковатый: “и аз увидел, что иконы по человеческому образу Христа Бога нашего сняли, а которых письма есми не видал, те поставили, велми ужасся есми и убоялся льсти и всякаго злокознства”… Возражения Висковатого против новых икон определялись не столько его “консерватизмом” или косным пристрастием к “древним образцам”. Его беспокоил самый замысел новой иконописи. Он видел в ней некое отступление в Ветхий Завет, возвращение к “образам” и “сеням”. Он исходил из Трулльского правила: “въображати по плотскому смотрению”. И напоминал: “неподобает почитати образа паче истины”… Поэтому его не успокаивал ответ, что Христа пишут в Ангельском образе “по Исаиину пророчеству” и два крыла багряны описуются по Великому Дионисию. Ибо пророчества исполнились в Евангелии, и нужно писать Христа по Евангельской истине, а не по пророческим предварениям, “да не умалится слава плотского образования Господа нашего Иисуса Христа”. Возражения Висковатого открывают нам религиозный смысл русских споров о новых иконах. Здесь сталкивалось два религиозных мировоззрения: традиционный христологический реализм и возбужденное религиозное воображение. Именно против игры воображения и направлялись требования писать “с мастерских образцов”, - это требование имело не только технический, но и религиозный смысл. Дмитрий Герасимов передает слова Максима Грека: “а кто де и захочет, емлючи строки от писания, да писати образы, и он бесчисленныи образы может составити”… Из комбинации текстов и возникали по большей части русские символические иконы XVI в. Сюда же относятся и иконы Премудрости… Очень характерно, что, хотя Новгородская икона Св. Софии становится одной из самых распространенных в ХVII в., споры о ней не прекращаются. Против нее резко возражает уже в конце ХVII в. известный справщик, чудовский инок Евфимий, - и по тем же основаниям, что были у Висковатого. Он требует историзма, возражает против “вымышленных подобий”… “Но приличнее мнится писати Святую Софию, рекше Мудрость, Воплощеннаго Христа Бога, якоже и пишется муж совершен, яков бе”, - “и святых угодников Его… якоже кийждо хождаше на земли” (Вопросы и ответы инока Евфимия. Изд. Филимоновым в “Вестнике общества древнерусского искусства”, т. 1). Особая служба на Успеньев день с каноном Св. Софии является только в начале ХVII в.; составил ее князь Семен Шаховской.

V. В иконописных подлинниках есть особая статья о Новгородской иконе. Это “сказание о образе Софии, Премудрости Божией” встречается и отдельно, в различных сборниках смешанного содержания ХVI-ХVII вв., в частности в Толковых Апокалипсисах, что очень характерно. Любопытно, что оно вставлено (с явным нарушением связи речи) в пространную редакцию послания патр. Луки Хризоверга к Андрею Боголюбскому (по Никоновской летописи). Вообще это “сказание” встречается в рукописях очень часто. К сожалению, отдельные списки не были до сих пор сопоставлены, и литературная история “сказания” остается неясной. По-видимому, оно было составлено в объяснение вновь написанной иконы - всего скорее в Новгороде. Это есть именно “толкование” иконы… Икона Софии объясняется, как образ девства. “Образ Премудрости Божии, Софии, проявляет собою пресвятыя Богородицы неизглаголаннаго девства чистоту; имать же девство лице девиче огненно”… “Сказание” видит в Ангеле символ девства, - “яко житие девственное со ангелы равно есть”… “Лице огненное являет, яко девство сподобляется Богу вместилище быти; огнь бо есть Бог”… Предстоящие являют примеры девства, и прежде всего Богоматерь. “Елицы же девство хранят, подобятся Пресвятей Богородице. Якоже бо та породи Сына Слова Божия, тако и держащии девство рождают словеса детельна, сиречь и иных учаще к добродетели”… Еще Буслаев удачно назвал это сказание “поэмой о девственном житии”… Возникает вопрос об источниках этого сказания. С большим основанием можно предполагать здесь западное влияние. Апофеозу девства можно связывать с тем своеобразным аскетико-эротическим движением, которое с особою силой вспыхивает в немецкой мистике ХIV в. Во всяком случае, очень показательно, что это движение было связано с символом или образом Премудрости. Здесь прежде всего нужно назвать Сузо, одного из самых замечательных мистиков позднего средневековья, имевшего исключительно сильное влияние в свое время. Сузо называл себя обычно “служителем Вечной Премудрости”, и одна из его книг написана в форме диалога с Премудростью (“Bьchlein der ewigen Wishet” или, в латинской редакции, Horоlogium Sapientiae). Сузо основал “братство Премудрости” и составил для него особое молитвенное правило; он составил затем особую службу Премудрости. Премудрость для Сузо есть Христос, Сын Божий. Но созерцает он Премудрость под женским образом, как Возлюбленную, als ein lutseligъ minnerin. Конечно, это был библейский образ Премудрости. Но у Сузо он получает особую остроту. Сузо называют “последним миннезингером”. И, действительно, в его мистике повторяется вся эротика Миннезанга. Нежно говорит Премудрость к человеческому сердцу, чтобы привлечь его к себе в женском образе, und redet zartlich im frцwlichen bilde… Для Сузо символы становятся видениями. Свое первое видение Сузо так описывал в своем житии: “Она парила в высоте над ним, восседая на троне в облаках. Она сияла, как утренняя звезда. Она была подобна солнцу во всем его блеске. Она имела вечность своим венцом… И то казалось ему, что видит он пред собою Прекрасную Деву, то это был благородный юноша… So er iez wande haben ein schцn jungfrowen, geschwind van er einen stolzen jungherren… То говорила она с ним, как мудрая наставница, то как возлюбленная”… Cузо зарисовывал свои видения. Еще в молодости он сделал на пергаменте изображение Премудрости “в нежной красоте и возлюбленном образе” (in minnenklicher Schonheit und lieplicher Gestalt), и никогда не расставался с этим образом. Впоследствии он украшает миниатюрами рукопись своей автобиографии. Эти миниатюры повторяются в списках его жития и переходят в первые печатные издания его творений (см. Аугсбургские издания 1432, Ant. Sorg. и 1512 Hans Othmar); они известны и в отдельных гравюрах. Он изображает Премудрость в царских одеждах и в венце, в руках держава, на груди сияют звезды… Иногда в виде ангела… Образ Премудрости у Сузо двоится. Это и Христос, и Богоматерь. Мистика Премудрости соединяется у него с культом имени Иисусова. Он вырезает у себя на груди это священное имя: IHS, и с радостью носит эти “язвы любви”. Кстати заметить, и Сузо видел Христа в образе распятого серафима. Он видел свою душу в объятиях Христа. Он прочел на главе Богомладенца сладостное имя: Herzetrut, “друг сердца”… И вместе с тем он весь охвачен восторгом пред “нежной Царицей небес”. Особенно торжественно празднует он день Успения, - “тогда бывает особая радость при небесном дворе”… Образ Премудрости становится для Сузо символом чистоты и девства, символом бесплотного и девственного брака, символом “любящей души” (“minnende Seele”)… Книги Сузо были в XV в. любимым чтением в немецких и фламандских монастырях; их читали даже больше, чем книгу “О подражании Христу”… И не было бы удивительно, если бы о его видениях узнали псковские иконники. Новгород и Псков были в постоянных и тесных связях с Западом. Это не были только торговые связи. Иначе было бы непонятно, как мог оказаться в Новгороде в конце ХV в., при Геннадии, доминиканский монах Вениамин (“родом славянин, а верою латинянин”) в роли главного справщика библейских книг. Библейский текст в Новгороде в это время правят по Вульгате. В то же время и несколько позже здесь появляется ряд переводов с латинского (и с немецкого), - и сделаны они были “в дому архиепископли” и по владычному повелению. Переводил и толковую Псалтырь Брунона Вюрцбургского, и Rationale divinorum officiorum Вильгельма Дурантия, и полемические “против богоотметных жидов” сочинения Николая Де-Лира и Самуила Евреянина. Во всяком случае, западная книга не была здесь ни редкой, ни непривычной… Поэтому вряд ли насильственным является сближение Новгородского “сказания” о Софии с западной мистикой. Новое толкование ложится поверх старого. Традиционный образ Ангела великого совета открывается в новом свете. Возникает спор, “что есть Софей, Премудрость Божия”… В Новгороде, в конце XV в., после московского разорения, настроение было очень повышенным и беспокойным. К тому же кончалась “седьмая тысяча” лет, и ждали Второго Пришествия. Это было время очень благоприятное для апокалиптических видений. Не случайно с этих пор Апокалипсис становится почти настольной книгой в русском обиходе. Религиозная мысль выходит из четких граней византийского догматизма в область восторженных и возбужденных прозрений и созерцаний… И нужно прибавить, тема о девстве была тоже апокалиптического происхождения; ср. видения 14 главы Откровения (14:4): “Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу”… С этим апокалиптическим мотивом вполне совпадала западная мистика “любящей души”…

VI. Киевская икона Св. Софии имеет явные западные черты. Она не старше самого конца XVII в. Во всяком случае, Павел Алеппский, проезжавший через Киев в 1654 г., еще не видал теперешней иконы. В иконостасе была другая икона Премудрости: “в середине иконы церковь с колоннами <…> над церковью Христос, и Его Дух Святый нисходит на нее в сиянии…” Нынешняя икона написана и поставлена, очевидно, только при последнем восстановлении Киевской Софии, при митрополитах Гедеоне и Варлааме Ясинском, в конце 80-х и даже в 90-х гг. К тому же времени относится и Тобольская икона св. Софии. Это - иконы Богоматери. Богоматерь изображена здесь под видом Апокалиптической Жены, с крыльями орла великого. Она стоит на облаках, на серповидной луне. В руках крест и жезл. В Тобольской же иконе еще и венчик из 12 звезд. Два ангела держат над главою венец (ср. Откр 12:1,14)… Это характерный западный сюжет, совершенно чуждый восточной иконографии. На Западе он становится известен с конца ХIV в. И очень рано получает определенный богословский смысл, становится символическим образом Непорочного Зачатия, Immaculata Conceptio. Это богословское мнение, возведенное в римской церкви на степень догмата только в ХIХ в., уже с ХIV в. настойчиво проповедуется францисканскими богословами, одобряется на Базельском соборе и впоследствии с особенной ревностью распространяется иезуитами. Литература ХVI и ХVII вв., посвященная этой теме, с трудом обозрима. Однако она довольно однообразна. И постоянно мы встречаем в этих марианских книгах образ Апокалиптической Жены, обычно в очень запутанных символических композициях. Этот образ становится символом предвечного девства. И когда после Тридентского собора возник вопрос, можно ли “писать таинство Непорочного Зачатия” и как должно его изображать, обыкновенно отвечали указанием на образ Жены, облеченной солнцем, венчаемой и почитаемой ангелами (ср. напр. Molani J. De historia imaginum et picturarum. Ed. princ. Lovanii, 1570; Сагd. F. K. Borromacus. Dе рictura sacra. Ed. рrinc., 1634). Как на образец обычно указывали на заглавную гравюру в книге Clihtovii J. Dе puritate Sanctaе Virginis. Editio princeps, 1513. Уже в XV в. подобное изображение обычно в рукописях и затем переходит на гравюру. Очень любопытно, что нередко в этих изображениях делается ссылка на Притч 8:22, - стих о Премудрости (уже в 1492 г. у К. Гривелли, в Лондонской National Gallery, 906 (Thе Virgin in Есstasу), - “ut in mente Dei ab initio соncepta fui, itа et facta sum”; ср. гравюру в Heures а l’usage du diocиse d’Angers, рar Simin Vostrй, 1510, надпись “Nec dum erant abyssi, et ego concepta eram”…) Это было связано, конечно, с тем, что очень рано (может быть уже с XII в.) на службе в день Зачатия Богородицы, 8 декабря, полагалось “чтение” именно из книги Притч 8:22-30… Это предрасполагало видеть в Премудрости именно Богоматерь, - “окончательную цель вечного совета”, termino fisso d’eterno соnsiglio, как выразился Данте (Pаrаdiso, 33, 3). Еще Лютер возмущался, как насилуют библейский текст, когда тексты о Премудрости относят к Богоматери. Богословы в таком толковании видели обычно только “применение” библейских текстов (adaptatio или ассоmоdatio). Но мистики и проповедники были смелее. В ХVI и ХVII вв. такое объяснение становится почти что всеобщим. Достаточно назвать П. Канизия и Корнелия а Лапиде, который в своих толкованиях на Священное Писание подводит итоги всей предшествующей экзегетики… Из этих ходячих католических представлений вполне понятно, как символическая икона Непорочного Зачатия могла оказаться иконою Софии… Хорошо известно, насколько общепринятым было католическое мнение о Непорочном Зачатии Девы Марии у киевских богословов XVII в. Его защищает и развивает Антоний Радивиловский а своем “Огородике Богоматери” (ср. Hortulus reginae И. Меффрета), Ианникий Галятовский в “Небе Новом”, - на заглавном месте первого, Черниговского издания этой книги (1677 г.) изображена Богоматерь, окруженная ангелами, на звездном небе… Нужно назвать св. Димитрия Ростовского… Любопытно, что студенческая конгрегация Киево-Могилянской Академии праздновала свой годовой праздник в день Зачатия, и члены конгрегации должны были исповедовать и утверждать, что “Мария не токмо без греха действительного смертного или простительного, но и без первородного есть”… Все это заставляет думать, что киевская икона св. Софии есть ничто иное, как изображение Непорочного Зачатия. Любопытно, что Сковорода в одном из своих стихотворений икону, подобную Киевской (в “богословской школе” в Харькове), прямо называет “образом зачатия Пречистыя Богородицы” и заключает: “Победи сия! Христос в тебе вселится. Будь, как дева, чист: мудрость в сластях не местится”, - vivere in impuro corde Sophia nequit…

Праздников праздник и торжество торжеств (греч.); ср. ирмос 8 песни канона Пасхальной утрени. - Ред.

Царство христиан - Ред.

Христос в виде серафима (лат.) - Ред.

Ибо в уме Божием от начала родилась, и так стала я. - Ред.

Я родилась, когда еще не существовали бездны (Притч 8:24). - Ред.

Жить в нечистом сердце София не может - Ред.

Кто это – София, Премудрость Божия? Почему главный храм Константинополя был посвящен именно Ей? Почему официально первые христианские храмы на Руси, то есть построенные в 11 веке в Новгороде, Киеве, Полоцке, были посвящены именно Софии?

«Тайна есть Премудрость Божья, и потому, что хотя и проповедуется везде, но не постигается не имеющими здравого ума, и не открывается только с помощью мудрости, но лишь Духом Святым, насколько мы можем вместить», – Иоанн Златоуст.

Не имеющими здравого ума премудрое не постигается , – говорит Златоуст. Что сие есть такое – здравый ум? На этот вопрос современники наши не затруднятся ответить, подразумевая в большинстве своем под здравомыслием обыкновенный прагматизм. Но вряд ли его имел в виду богослов, живший в 4 веке по Рождестве Христовом. (Да и к здравию все же прагматизм отношения не имеет).

Здравый ум – как понимали его богословы первых веков – это ум цельный, не разъятый, преодолевший мировую иллюзию двойственности. Вот он-то и становится причастным цельного же Богомировоззрения. Тому же учит и древняя книга новгородских волхвов – Велесова: «Всё сотворенное не может войти в расторгнутый ум!» (Прославление Великого Триглава, дощечка 11а).

Расторгнутый ум разделяет по невежеству своему Единое на множество бессвязных осколков. А потому и сам делается разъятым, не способным вместить целое. Обладатель такого ума верит, например, в существование отдельных частных случаев, самих по себе действующих сил природы и, в конце концов, многих отдельных богов… На Руси никогда не было язычества, но был всегда и есть ведизм! В этом заслуга исконной Традиции нашей, берущей начало свое от Гипербореи – легендарного Полярного царства. Русская Северная Традиция учит: боги не есть нечто само по себе, отдельно и вне Бога существующее – это Сам Бог в Его обращении к твари. Русь православная (Правь славили) ведала сие испокон времен. Дощечка 11б Велесовой книги говорит о «Вседержителе» – Великом Триглаве, Боге – и сразу же вослед о «триглавах всеобщих», то есть о прибогах. Так именно и называли творящие энергии на Руси – прибоги, дабы ни у кого не было соблазна помыслить их какими-то отдельными.

Но ежели появятся среди нас «…заблуждающиеся, которые станут пересчитывать богов, тем разделяя Сваргу. Они будут отвергнуты Родом как безбожники. Разве Вышень, Сварог и иные – суть множество? Ведь Бог – и един, и множествен. И пусть никто не разделяет того множества, и не говорит, что мы имеем многих богов», – Велесова Книга, дощечка 30.

Одно из самых известных мест в Библии, повествующих о Премудрости (Притчи 8:22-31): «Господь имел меня началом пути Своего, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нем художницею, и была радостью каждый день, веселясь пред лицем Его во все время, веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими».

О чем здесь идет речь, как не о самом Начале творения?

Все Творение – видимый мир и невидимый – разворачивается из Изначальной Точки. Слово Божие сотворяет миры. “Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть”. (От Иоанна, 1:3).

София Премудрость Божья – это божественная энергия, исходящая от непостижимой природы Трехипостасного Бога. Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир (От Иоанна, 1: 9-10). Премудростью Бог творит всё.

Мысль о воплощении Сына Божия неотделима от мысли о Богоматери, которую величают Домом Божественной Премудрости, истинным Храмом Живого Бога на земле.

На новгородской иконе “София Премудрость Божья” (Огнезрачная) центральная фигура Софии с огненным ликом и крыльями, в красно-золотых царских одеждах и короне, со скипетром и свитком в руках, сидящая на престоле, является олицетворением одновременно и Божественной творческой силы, и чистого Божественного Девства, осеняемого Святым Духом.

О.Сергий Булгаков в “Свете Невечернем” пишет о Софии как о грани, “которая находится между Богом и миром, Творцом и тварью, сама не есть ни то, ни другое, а нечто совершенно особое, одновременно соединяющее и разъединяющее то и другое”.

Ангелоподобный образ Софии осеняем свыше Иисусом Христом. Одно из самых известных величальных имен Сына Божия – Солнце Истины. В сознании первых христиан образ ипостасной Премудрости – Иисуса Христа никогда не отделялся от Его созданий, зримых свидетельств Его благого действия, и от представлений о многоразличных и неизъяснимых человеческим умом проявлениях Божественного промысла в мире – «путях Господних».

Павел Флоренский пишет о Софии в книге “Столп и утверждение истины”: «София есть Великий Корень целокупной твари (все-целостная тварь, а не просто вся), которым тварь уходит во внутри-Троичную жизнь и через который она получает себе Жизнь Вечную от Единого источника Жизни; София есть первозданное естество твари, творческая Любовь Божия, “которая излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам” (Рим.5:5), поэтому-то истинным Я обоженного, “сердцем” его является именно Любовь Божия, подобно, как и сущность Божества – внутри-Троичная Любовь».

И далее там же: «В отношении к твари София есть Ангел-хранитель твари, Идеальная личность мира. Образующий разум в отношении к твари, она – образуемое содержание Бога-Разума, “психическое содержание” Его, вечно творимое Отцом через Сына и завершаемое в Духе Святом: Бог мыслит вещами.

Поэтому, существовать – это и быть мыслимым, быть памятуемым, или, наконец, быть познаваемым Богом. Кого “знает” Бог, те обладают реальностью, кого же Он “не знает”, те и не существуют в духовном мире, в мире истинной реальности, и бытие их – призрачное.(…)

Но вернемся к вопросу о Софии.

Вечная Невеста Слова Божьего, вне Его и независимо от Него, она не имеет бытия и рассыпается в дробность идей о твари; в Нем же – получает творческую силу. Единая в Боге, она множественна в твари и тут воспринимается в своих конкретных проявлениях как идеальная личность человека, как Ангел-хранитель его, т.е. как проблеск вечного достоинства личности и как образ Божий в человеке».

Единая в Боге, Премудрость множественна в твари …

Велесова книга древлего православия говорит о Вселенской Матери – Всематери. И называет ее имя: . Древнерусское слово СВА и означает ВСЯ (всея, все-). Аллегорически Всемать изображалась Птицей Сва с огненным оперением – жар-птицей: «Вот прилетела к нам Птица Сва, и села на древо, и стала петь, и всякое перо Ее – иное, и сияет цветами разными. И стало в ночи как днём». Дощечка 7Е (16) описывает Её ещё более подробно:

И вот Матерь Сва бьет крылами по бокам своим с двух сторон, Как в огне, вся сияя светом. И всякое перо Её иное – красное, синее, голубое, желтое, и серебряное, и золотое, и белое. И вся же сияет, как Солнце. И по кругу идет посолонь. И Она сияет семью цветами [радуги], как завещано о богах святых наших…

Так представляли себе наши далекие прапредки путь премудрости, ведущий от яви к Прави. До Никонианской реформы 17-го века почти все русичи были посвящены в первую ступень северного ведизма – Учение о перерождений Двенадцати богов. Где сказано, что каждый бог перерождался в следующего, аки цвета радуги, образуя единый свет истины. Да такой сильный, что ночью становилось аки днем.

Практически то же самое говорит и Дмитрий Сергеевич Мережковский в начале века двадцатого: «Русские боги – крещеные. Переливаются друг во друга, как радуга, а Солнце за ней – одно. Все они не только крещеные, но и крестители. Каждый говорит: идет за мной Тот, кому я не достоин развязать ремень обуви Его»! («Атлантида – Европа», Белград, – 1930).

Цельное знание способно навести фокус на непостижимую тайну тайн – Откровение пресвятой Троицы. (Великий Триглав – так испокон называл Всевышнего русский ведизм). Человек получает личный опыт Богообщения. Тот же, кому открылось непосредственное чувствование Триединого, становится совершенно свободен. Самое слово наше СВОБОДА записывается тремя рунами, и они могут быть прочитаны как: мудрость (сва ), которую Бо г да л.

Вспомним слова Спасителя: и познаете истину, и истина сделает вас свободными! (от Иоанна 8; 32)

Премудрость созидает ум человеков
Премудрость сотворяет миры
Премудрости открыто грядущее

Из дневников о.Сергия Булгакова:

22.12.1922. На рейде в Ковани.

“Вот уже мы достигли таинственных вод Босфора… Напор дум волновал мою душу, и глаз радовали эти дивные берега. Здесь ключ европейской и мировой истории, здесь Иустиниан, здесь Константин Великий, здесь Иоанн Златоуст, Фотий, Византия и ее падение, здесь узел политических судеб мира, и доныне не распутанный, а еще сильнее затянутый.”

«Вчера я имел счастье посетить Святую Софию.(…) Это, действительно, София, актуальное единство мира в Логосе, связь всего со всем, мир божественных идей(…) Это не небо и не земля, свет небесный над землею, –это не Бог и не человек, но сама Божественность, Божественный покров над миром. Св.София есть последнее и молчаливое откровение греческого гения о св. Софии, жест векам, которого уже не смогли и до конца не умели осознать и выразить богословски чахнущие византийцы, и, однако, она жила как высшее откровение в душах их, зарожденная в эллинстве и явившая себя в христианстве.(…) И здесь с новой силой, и убедительностью, самоочевидностью постигаешь неведомый ему самому смысл слов св. Иустина философа о том, что Сократ и Платон были христиане до Христа и Платон есть пророк Божий о Софии в язычестве.(…)

У старообрядцев есть мудрое, как вижу теперь, поверье, что София будет восстановлена в конце мира.(…) Это значит, что София осуществится, станет возможной лишь в полноте христианства, в конце истории, когда явлен будет и самый зрелый и последний плод, когда явится Белый Царь , и ему (…) откроет свои врата Царьград, и он воздвигнет Святую Софию.(…)

История внутренне не окончена, она на полном ходу, и прочь туман и испуг, навеянный тяжелым часом истории, внемлите гласу Святой Софии, ее пророчеству, она не в прошлом, но в будущем, она зов векам и пророчество, история окончится внутренне в Царьграде.(…) История внутренне не закончилась, пока нет в мире христианской Святой Софии, пока она не стала хотя на мгновенье победным фактом истории, вот что говорила мне Святая София».

Это о.Сергий Булгаков написал в 1923 году. Поразительные слова! Как они перекликаются с нынешними размышлениями о происходящих в мире событиях! Интернет заполнили статьи о возвращении Константинополя. Но мне кажется, прежде должно возвратиться изначальное Ведение – полнота христианства, о которой пишет Булгаков. И эта полнота вмещает в себя и ведение о Платоне и Сократе, как о христианах до Христа , и о Софии, Премудрости Божьей, как о Начале Творения…

Одно из последних предсказаний о святой Софии появилось 26 ноября. «Явление старца Паисия Святогорца было в 20-х числах ноября. Пришел он к старцу на Кипре, сказал записать письмо и сказал, что будет тут, на земле:

«Подходит буря к вам, исповедайтесь, держите крест в руках и с молитвой на устах будьте.(…) Соберитесь – идет гроза. Слово Божье везде провозгласится, как после грозы появляется солнце из туч. Это будет Свет Господень, лучезарный и яркий – “этим победишь” напишется на небе. После грозы, страшной грозы, засверкает солнце, из маленького отечества засверкает снова факел. Бескрайний этот свет зажжет миллионы сердец, сердец новых апостолов, в чистых душах. И станут они глазами Самого Господа, Словом Его и Гласом Его.(…) Святая София готовится, Ангелы Ее поливают миро, Херувимы и Серафимы устилают ее лавровым листом…»