Разрушение цельности "простого человека"
Начинал В. Шукшин (1927 - 1974) с горделивого любования сильным самобытным человеком из народа, умеющим лихо работать, искренне и простодушно чувствовать, верно следовать своему естественному здравому смыслу, сминая по пути все барьеры обывательской плоской логики. Очень
точно определил существо концепции личности в новеллистике Шукшина первой половины его пути А. Н. Макаров. Рецензируя рукопись сборника "Там, вдали" (1968), критик писал о Шукшине: ". . . он хочет пробудить у читателя интерес к этим людям и их жизни, показать, как, в сущности, добр и хорош простой человек, живущий в обнимку с природой и физическим трудом, какая это притягательная жизнь, не сравнимая с городской, в которой человек портится и черствеет". Действительно, такое суммарное впечатление создавалось при чтении произведений, написанных Шукшиным на рубеже 1950 - 1960-х годов. И это впечатление - не без помощи критики - стало канонизироваться.
Однако общий тон в работах Шукшина, написанных в последние годы его жизни, стал иным, здесь перевешивает новый поэтический пафос.
Если раньше Шукшин любовался веской цельностью своих парней, то теперь, вспоминая жизнь дяди Ермолая, колхозного бригадира, и других таких же вечных тружеников, добрых и честных людей, герой-повествователь, очень близкий автору, задумывается:
Что, был в этом, в их жизни, какой-то большой смысл? В том именно, как они ее прожили. Или не было никакого смысла, а была одна работа, работа?... Работали, да детей рожали. Видел же я потом других людей… Вовсе же не лодырей, нет, но… свою жизнь они понимали иначе. Да сам я ее понимаю теперь иначе! Но только, когда смотрю на эти холмики, я не знаю: кто из нас прав, кто умнее?
Утверждение, некогда принимавшееся как аксиома, сменилось сомнением. Нет, герой-повествователь, человек, видимо, современный, образованный, городской, не отдает предпочтения своему пониманию жизни перед тем, как жили дядя Ермолай, дед его, бабка. Он не знает, "кто из нас прав, кто умнее". Он самое сомнение делает объектом размышления, старается втянуть в него читателя.
Герой зрелого Шукшина всегда на распутье. Он уже знает, как он не хочет жить, но он еще не знает, как надо жить. Классическая ситуация драмы. "Глагол "дран", от которого происходит "драма", обозначает действие как проблему, охватывает такой промежуток во времени, когда человек решается на
действие, выбирает линию поведения и вместе с тем принимает на себя всю ответственность за сделанный выбор", - пишет В. Ярхо, известный исследователь античной драматургии. Содержание большинства рассказов Шукшина вполне укладывается в это определение. Но есть одно существенное
уточнение: речь идет о решении не частного, не ситуативного, а самого главного, "последнего" вопроса: "Для чего, спрашивается, мне жизнь была дадена?" ("Одни"); ". . . Зачем дана была эта непосильная красота?" ("Земляки"); "Что в ней за тайна, надо ее жалеть, например, или можно
помирать спокойно - ничего тут такого особенного не осталось?" ("Алеша Бесконвойный"). И так спрашивают у Шукшина все - мудрые и недалекие, старые и молодые, добрые и злые, честные и ушлые. Вопросы помельче их попросту не интересуют.
Жизнь поставила героя шукшинского рассказа (или он сам себя, так сказать, "экспериментально" ставит) над обрывом, дальше - смерть. Доживает последние дни "залетный", помирает старик, оплакивает свою Парасковью дедушка Нечаев, подводят итоги большой жизни братья Квасовы и Матвей Рязанцев. А "хозяин бани и огорода", тот с "веселинкой" спрашивает: "Хошь расскажу, как меня хоронить будут?" - и впрямь принимается рассказывать. Восьмиклассник Юрка лишь тогда побеждает в споре деда Наума Евстигнеича, когда рассказывает про то, как умирал академик Павлов. Короче говоря, герой Шукшина здесь, на последнем рубеже, определяет свое отношение к самым емким, окончательным категориям человеческого существования - к бытию и небытию. Именно этот конфликт диктует форму.
Драматизм шукшинского рассказа: "чудик" и его чудачества
В рассказе Шукшина господствует диалог. Это и диалог в его классическом виде - как обмен репликами между персонажами ("Хозяин бани и огорода", "Охота жить!", "Срезал", "Космос, нервная система и шмат сала") или как пытание героем самого себя ("Думы", "Страдания молодого Ваганова").
Это и диалог в монологе - как явная или неявная полемика героя с чужим сознанием, представленным в голосе героя в виде зоны чужой речи ("Штрихи к портрету", "Алеша Бесконвойный"), или как разноголосье в речи самого героя, обнажающее противоречивость его собственного сознания ("Раскас", "Постскриптум", "Два письма", "Миль пардон, мадам!"), порой в одном рассказе переплетаются несколько форм диалога ("Верую!", "Письмо", "Земляки").
Всеохватывающая диалогичность шукшинского рассказа создает ощущение того, что речь идет о нашей общей мысли, которая живет в тугом узле позиций всех, кто явно или неявно участвует в философском споре. Истина где-то там, внутри общего размышления. Герою она никак не дается в руки. Больше того, чем увереннее судит какой-нибудь старик Баев или Н. Н. Князев, "гражданин и
Любимые герои Шукшина, натуры сильные, нравственно чуткие, пребывают в состоянии жестокого внутреннего разлада.
Ну и что? - сердито думал Максим. - Так же было сто лет назад. Что нового-то? И всегда так будет. Вон парнишка идет. Ваньки Малофеева сын… А я помню самого Ваньку, когда он вот такой же ходил, и сам я такой был. Потом у этих - свои такие же будут. А у тех - свои. . . И все? А зачем? ("Верую!").
И не находит Максим ответа. Не знает ответа и мудрый "попяра", у которого Максим просит совета. Популярная лекция попа - это скорее диспут с самим собою, это взвешивание "за" и "против" смысла человеческого существования. А его размышления о диалектике бытия лишь оглушают не привыкшего к философским прениям Максима Ярикова, который просит попа: "Только ты это. . . понятней маленько говори. . . " Так же было и в рассказе "Залетный": мудрые речи художника Сани, запоздало осознающего бесценную красоту жизни, вызывают у слушающих его мужиков одну реакцию: "Филя не понимал Саню и не силился понять", "Этого Филя совсем не мог уразуметь. Еще один мужик сидел, Егор Синкин, с бородой, потому что его в войну ранило в челюсть. Тот тоже не мог уразуметь". И повествователь, говорящий языком своего Фили, тоже втягивается в круг этих добрых людей, способных на искреннее сострадание, но не умеющих "уразуметь" бесконечность.
В муках шукшинского героя, в его вопрошании миру выразилась незавершенность философского поиска, в который он сам вверг себя. Но мука эта - особая. Всеохватывающая и бесконечная диалогичность создает особую атмосферу - атмосферу думания, того мучительного праздника, когда душа переполняется тревогой, чует нестихающую боль, ишет ответа, но тревогой этой она выведена из спячки, болит оттого, что живо чувствует все вокруг, а в поисках ответа напрягается, внутренне ликует силой, сосредоточенностью воли, яркой жаждой объять необъятное. Старый Матвей Рязанцев, герой рассказа "Думы", называет это состояние "хворью". Но какой? "Желанной"! "Без нее чего-то не хватает".
А когда Максим Яриков, "сорокалетний легкий мужик", жалуется, что у него "душа болит", то в ответ он слышит: ". . . душа болит? Хорошо. Хорошо! Ты хоть зашевелился, едрена мать! А то бы тебя с печки не стащить с равновесием-то душевным".
Боль и тревога мысли - это самая человеческая мука, свидетельство напряженной жизни души, поднявшейся над прагматическими заботами. Люди, у которых душа не болит, кто не знает, что такое тоска, выбрасываются в рассказе Шукшина за черту диалога, с ними не о чем спорить. Рядом с "куркулями", что более всего радеют о своей бане и своем огороде, рядом со швеей (и по совместительству - телеграфисткой) Валей, меряющей все блага жизни рублем ("Жена мужа в Париж провожала"), рядом с "умницей Баевым" и его копеечными рацеями даже "пенек" Иван Петин, герой "Раскаса", выглядит симпатичнее: у него-то хоть "больно ныло и ныло под сердцем", когда жена ушла, а потом родилось слово - косноязычное, невнятное, как и сама его мысль, но оно было голосом души, которая хоть и не может, а все-таки хочет понять, что же такое происходит.
Главная же мера духовности у Шукшина - это то расстояние, второе отделяет позицию героя, его миропонимание от объективного закона бытия, от самого смысла жизни. В шукшинском рассказе эту дистанцию вскрывает поступок, который герой совершает в соответствии со своей позицией. Это
именно поступок: один-единственный шаг, даже жест, но такой шаг, которым взламывается вся судьба.
Поступок шукшинского героя оказывается чудачеством. Порой оно бывает добрым и смешным, вроде украшения детской коляски журавликами, цветочками, травкой-муравкой ("Чудик"). Но далеко не всегда эти "чудачества" безвредны. В сборнике "Характеры" впервые отчетливо зазвучало предостережение писателя относительно странных, разрушительных возможностей, которые таятся в сильной натуре, не имеющей высокой цели. Шукшин дал начало разговору о последствиях духовного вакуума.
Оказывается, нереализованная душа, неосуществленная личность придумывает иллюзии, выискивает суррогаты, которыми пытается заполнить духовный вакуум, компенсировать свою человеческую недостаточность и тем самым утвердить себя в собственных глазах и в общем мнении. В наиболее безобидном виде такая бесплодная деятельность души представлена в рассказе
"Генерал Малафейкин": о старом добром маляре, придумавшем себе биографию "позначительнее" и чин "попрестижнее". Но куда опаснее, когда жажда достоинства, собственной вескости выливается в страшное - "ты моему нраву не перечь!". С психологической точностью и последовательностью показал
Шукшин в рассказе "Крепкий мужик", как опьяняет бригадира Мурыгина чувство хоть маленькой, да власти, как сопротивление его неразумному приказу только подстегивает начальственный кураж, как стервенеет человек от слепой силы, которая получила вроде бы узаконенный выход.
Не менее страшны последствия того, как неутоленное самолюбие приводит к злому желанию "срезать", обхамить человека, унизив другого, почувствовать подлую радость собственного возвышения над ним. В рассказах "Срезал" и "Обида" Шукшин как-то сумел уничтожить оболочку, всегда отделявшую переживание искусства от переживания факта, и здесь это имеет огромный нравственный смысл. Читая о том, как заносится в своем невежественном хамстве "деревенский краснобай" Глеб Капустин, как он берет на себя право свысока поучать всех и вся, демагогически прикрываясь авторитетом народа, как "хмурая тетя" из-за прилавка ни за что ни про что оскорбляет Сашку
Ермолаева, как обрастает комом нелепое обвинение вокруг него, испытываешь неистовое желание как-то остановить происходящую на глазах позорную экзекуцию - и осознаешь собственное бессилие. Словно это все над тобой совершается или на твоих глазах. . .
Образами своих "чудиков" писатель охватил широчайший спектр характеров, в которых пробудившиеся духовные потребности не организованы зрелым самосознанием. Энергия, бьющая наобум, - это бывает не только горько (от пустой траты души), но и страшно.
Поступок шукшинского героя чаще всего демонстрирует, насколько же он далек от действительно высшего смысла. Потому-то он - "чудик": не чудак, живущий в идеальном мире и далекий от реальности, а именно чудик – человек из реальности, возжаждавший идеального и не знающий, где его искать, куда
девать накопившуюся в душе силу.
Драматургическая природа поступка в рассказе Шукшина не требует доказательств. Образуя единство с диалогом, реализуя диалог в действие, проверяя мысль результатом, чудачество становится особой стилевой метой шукшинского рассказа, его зрелищной, театральной экстравагантности.
Но не только стилевой. Дело в том, что функция поступка-чудачества у Шукшина не ограничивается оценкой жизненной позиции героя. Через чудачество в рассказе Шукшина проявляется стихия народно-смехового, карнавального ощущения мира как диалектического единства высокого и низкого, смеха и
слез, рождения и смерти.
Поступок шукшинского "чудика" карнавален в самом первородном значении этого слова: он жаждет творить добро, а приносит зло, его нелепый с точки зрения здравого смысла поступок оказывается мудрым и добрым (вспомните Серегу Духанина с сапожками), он ищет праздника, а приходит к беде, он занимается совершенно беспросветным делом, вроде изобретения вечного двигателя, а на самом деле живет радостной, веселой жаждой творчества.
Прямым переносом карнавального значения в современность становится финал рассказа "Верую!". Свою "лекцию" о смысле жизни, о ее радости и горе, о том рае и аде, которыми она награждает и испытывает человека, поп кончает выводом: "Живи, сын мой, плачь и приплясывай". А потом, как и положено в "карнавальных" жанрах, философский посыл, заключенный в слове, реализуется
в поступке:
Оба, поп и Максим, плясали с такой с какой-то злостью, с таким остервенением, что не казалось и странным, что они - пляшут. Тут или плясать, или уж рвать на груди рубаху и плакать, и скрипеть зубами.
Через танец, в котором спеклись воедино трагедия и комедия, хохот и слезы, радость и горе, герои рассказа "Верую!" приобщаются к мудрому народному чувству извечной противоречивости бытия. Это редкий в рассказе Шукшина случай "тематического завершения", столь явно выводящего к истине. Потому что очень немногие из его героев - разве что старики вроде "моего деда" ("Горе") или бабки Кандауровой ("Письмо") - мудро постигают закон бытия, живут в органическом согласии с миром и могут сказать, как сказала Кузьмовна: "да у меня же смысел был". Остальные герои Шукшина, его "чудики", как уже говорилось выше в большей или меньшей степени далеки от истины, точнее, целят куда-то вбок или вспять от нее.
Но сама-то истина есть! Шукшин верит в нее, он ищет ее вместе со своими героями. И вся художественная реальность, окружающая диалог, подчинена этому поиску и помогает ему. Но как?
Герои произведений Шукшина
Шукшин пронес через всю свою жизнь и творчество главную мысль и идею - серьезное исследование народного характера. Все его герои -
простые люди, живущие своей жизнью, ищущие, жаждущие, творящие. «Редкого терпения люди! Я не склонен ни к преувеличениям, ни к преуменьшениям национальных достоинств русского человека, но то, что я видел, что привык видеть с малых лет, заставляет сказать: сколько сможет вынести русская женщина, сколько она вынесла, вряд ли кто сможет больше, и не приведи судьба никому на земле столько вынести. Не надо. Они не осознают этого. Да и сам я начал понимать это много лет спустя. И вот захотелось рассказать о них, о людях моей деревни».
Тракторист Иван Сергеевич Расторгуев - главный киногерой знаменитой киноповести «Печки - лавочки»- житель наших с вами алтайских, сибирских мест. (приложение 5) Это, прежде всего человек, знающий себе цену, настоящий хозяин жизни. Он - передовой механизатор, грамотный и знающий свое дело хлебороб. Он - человек своего времени, именно 70-х годов. Он инициативен, напорист. Пускается сгоряча в свою необдуманную поездку, терпит вовсе незаслуженные им обиды…
Неважно, где черпал материал автор для своих произведений. Важно то, как он подавал это читателю, зрителю - нам с вами. (приложение 6) Раза два читал «Калину красную» и каждый раз заново волновала меня судьба вора - рецидивиста Егора Прокудина, который в сорок лет понял, что такое счастье. Не в набитом туго кармане, а в труде - честном, добросовестном. Испытав отторжение и одиночество, герой повести вернулся к людям, к жизни… Казалось бы обретена Егором наконец жизненная опора и перспектива нравственного исцеления. Однако его судьба трагична. «И лежал он, русский крестьянин в родной степи, вблизи дома… Лежал, приникнув щекой к земле, как будто слушал что - то такое, одному ему слышное».
Автор отстаивает право человека на счастье, радость, но для этого каждый человек должен приложить максимум усилий. Я знаю, что многие люди, сравнивая свою жизнь с судьбами шукшинских героев, приходят к выводу, что, доведись увидеть эти фильмы раньше, возможно не совершили бы тех ошибок, за которые расплачиваются впоследствии всю свою жизнь.
Постоянная потребность общения с близкими людьми, земляками тянула
Шукшина на родину. Из воспоминаний односельчан: «Любил Василий Сростки. Приезжал часто. Любил смотреть на Катунь. Бродить по Поповскому саду. И особенно любил березки, называл их «невестушки вы мои». В произведении «Печки - лавочки» Шукшин не может воздержаться, чтобы не упомянуть о своих любимицах: «Выбежали к дороге белоногие березки - и такие они ясные, белые под луной, такие родные… И грустные». У его дома, где теперь музей, гора Пикет и на склоне - березки. Целый околок. Один из выступавших на чтениях сказал: «Березки будто к дому бежали с горы, а, узнав, что нет их хозяина, так и застыли на склоне холма».
ходят, чистенькие… В комнатах все блестит, все под руками… Господи. Правда, что ли так живут?» Иван ответил: «По-разному живут, ребята. Бывает, как в кино, бывает похуже. Мне вот ночами часто деревня снится. Покос… Изба родительская…».
Образы главных героев братьев тоже не похожи: «Сеня - поджарый, вихрастый, обычно непоседа и говорун - выглядел сейчас много моложе своих двадцати пяти лет. Ивану - за тридцать, среднего роста, но широк и надежен в плечах, с открытым крепким лицом, взгляд спокойный, твердый, несколько угрюмый…». Читаешь и невольно представляешь себе: Ивана, Сеню, Валю… Иван - похож на Шукшина, который также приезжал в свою деревню, чтобы пообщаться с родственниками, соседями, друзьями, отдохнуть от городской суеты, он также боялся, что подумают «ты нас сюда жалеть приехал, болеть за нас». Кому, как ни Шукшину было знакомо это чувство.
Шукшин описывает простых деревенских людей - трудяг. Они достойны уважения и восхищения: «Ели хозяева молча, с крестьянской сосредоточенностью. Натруженные за день руки аккуратно, неторопливо носили из общей большой чашки наваристую похлёбку…»
В произведении звучит тоска по родному селу, по дому. «…Иван оглянулся на родительскую избу. Она потемнела, слегка присела на один угол. Как будто ее придавило горе. Скорбно смотрели в улицу два маленьких оконца…»
Шукшин затронул острую и больную тему: село остается без помощи и поддержки, а она напрямую заключается в молодых людях. Автора интересует вопрос: почему же молодые люди навсегда уезжают и бросают свои родные места? И как будто отвечает сам себе словами Сени Громова: «От самих себя много зависит. Бежали - то когда? Когда действительно жрать нечего было, счас же нет этого. Так уж… разбаловались люди, от крестьянской работы отвыкли. Учиться многие едут. Вот и нет никого…»
Знать в далекий тот век жизнь не радость была,
Коль бежал человек из родного села…
Слова старика - отца Вали звучат горько, как приговор: «Уехать - дело нехитрое. А на кого землю - то оставили? Они уехали, ты уедешь, эти (в сторону младшей дочери) тоже уедут - им надо ниверситеты кончать. Кто же тут останется? Вот такие, как мы со старухой? А нам веку осталось - год да ишо неделя». Эти «слова старика нежданно вызвали в нем (Иване) чувство вины; когда шел по улице и поразился пустотой в деревне, почему - то не подумал о себе».
Горько осознавать то, что земля остается без хозяина. Если не мы, то кто же придет, и будет работать на полях, фермах, выращивать хлеб? Эта тема, как никогда актуальна в наши дни, потому, что на селе все меньше остается молодых людей, а которые и есть, страдают от безработицы, заливая горе водкой. В рассуждениях героя о жизни есть то, о чем думает каждый из нас: «Я не гоняюсь за богатством. Мне бы вот ребятишек выучить - больше ничего не надо. Ничего так - то все есть. Телевизор есть, корова есть. Свинья даже есть, хотя я их ненавижу, собак - прожорливые. Все есть, я не жалуюсь…» Как оказывается мало нужно человеку для счастья.
Русский человек может все: и работать, проливая семь потов, и любить, и веселиться до слез. «…Да повеселить маленько людей. Меня еще дед мой учил: как где трудно придется, Ванька, прикидывайся дурачком…» - говорит Иван.
Не случайна встреча Ивана и Нюры с профессором, собирателем русского народного творчества, Сергеем Федоровичем. «Богат народ! Ах, богат! Веками хранит свое богатство, а отдает даром - нате! Здесь, в этом чемодане,- пуд золота…» - с восхищением восклицает профессор. Золото - записанные частушки, песни, сказы… Им действительно нет цены! Очень точно автор заметил отношение к песне русского человека: «И запели «Рябинушку». И славно вышло… Песня даже вышагнула из дома и не испортила задумчивый хороший вечер - поплыла на улицу, достигла людского слуха, ее не обругали, песню…»
Автор как будто специально организует эту встречу с профессором, чтобы показать «живое общение»: «Поговорил бы с живыми людьми - это не социологические столбики с цифрами». Иван выступает в роли языкотворца, хранителя языка. Шукшин на примере одного глагола показывает, на сколько богат и разнообразен русский язык: ударил - взломил, жогнул, хряпнул, ломанул, врезал, смазал, пнул, взял на калган. «Житейский язык», на котором говорят жители алтайской деревни Сростки. Он сохранил в себе все разговорные особенности, все интонации этих мест, всегда при этом остается гармоничным и музыкальным, живым и художественноемким. В нем выражена та самая «мера» красоты и поэзии русского языка, которая даже не известно ведь даже чем мерится!
Вспоминаются финальные кадры фильма. Прекрасна земля. Прекрасна Россия. Прекрасна Сибирь, Иваном и всеми бесчисленными его родичами, всеми его земляками, короче всем народом здешним. Иван смотрит - и словно не может наглядеться на эту землю, как будто видит ее впервые, удивляется ее красоте, необъятности, величию…
Герой бодро и решительно заканчивает свою историю короткой фразой: «Все, ребята, конец…» Фильм закончился, а раздумья о нем остались.
В трудную минуту жизни герои, которые по разным причинам покинули свою «малую родину», всегда вспоминают свою деревеньку, березовый лес на берегу реки, саму реку… («Калина красная», «Человеку приснилась родная деревня»).
Так искренне, до глубины души затронув, мог написать человек, который сам пережил это и страдает вдали от дома, каждую минуту вспоминая «малую родину».
Незадолго до своей смерти Шукшин пересмотрел многое в своем творческом сосуществовании, к нему пришла зрелость. Последняя роль в кино и в жизни - солдат Лопахин в фильме «Они сражались за Родину». Создавая этот образ, Шукшин - артист воплотил в нем дорогое для всех нас качество: чистейший, предельно скромный героизм человека - борца, сознающего себя частью народа, Родины, а поэтому идущего на подвиг.
Вывод: В.М.Шукшин - художник решительный, мужественный. Мы восхищаемся его смелость, когда он высмеивает хамов, бюрократов, людей бесчестных, наглых. В его произведениях мало положительных героев, с которых можно брать пример. Шукшин предлагает нам задуматься о самих себе, правильно ли мы живем, какие поступки совершаем, достойны ли мы этого гордого звания - человек
Одним из авторов, которые проповедовали в своих произведениях доброту и отзывчивость, был Василий Макарович Шукшин. Это был человек с разносторонним талантом: актер, режиссер, писатель. От всех его творений идут душевная теплота, искренность, любовь к людям. Однажды Шукшин сказал: «Каждый настоящий писатель, конечно, психолог, но сам больной». Вот этой-то болью за людей, за их порой пустую и никчемную жизнь проникнуты рассказы Шукшина.
Мне нравятся рассказы Шукшина. Они короткие, понятные, интересные, в них много точных и красочных высказываний. Рассказы «Чудик» и «Срезал» входят в сборник «Беседы при ясной луне». Само название сборника говорит о некоей дружеской беседе о жизни, любви, природе. Рассказы Шукшина написаны простым разговорным языком, который передает особенности речи персонажей. В своих произведениях Шукшин продолжает традиции русской классической литературы: Толстого, Гоголя, Горького. Его герои из народа, простые люди, но в них есть какая-то изюминка.
Так Шукшин показывает нам новый тип героя. Это «чудик» (в сборнике даже есть рассказ с таким названием). Эти чудики похожи на героев Горького, но они ближе нам, потому что жили не так давно. Чудики Шукшина - это люди, которые создают «праздник души», живут просто, естественно, не делая другим зла. Окружающие воспринимают их как ненормальных, потому что они могут выкинуть какой-нибудь фокус. Таковы герои рассказов «Чудик», «Микроскоп», «Срезал». Но их стремление сделать «людям как лучше» постоянно натыкается на стену непонимания, отчужденность, даже враждебность. Я думаю, что это происходит потому, что каждый по-своему понимает, «как лучше». Им вот кажется, что так будет лучше, а другим людям - нет. Вот поэтому «чудиков» так и зовут. Таково, например, столкновение в рассказе «Чудик» главного героя с женой брата Зоей Ивановной, за что-то невзлюбившей Чудика. А ведь он просто добрый и веселый человек. Шукшин хочет нам показать, что люди равнодушны друг к другу, они чужие друг к другу, черствы и не хотят помочь. Те же, кто пытается объединить людей, становятся «чудиками», почти сумасшедшими.
Но «чудики» могут быть не только добрыми. Например, главный герой рассказа «Срезал» Глеб Капустин. Он недобрый, потому что ему всегда хочется унизить другого человека, особенно приезжего, показать, что тот дурак и т. д. Рассказ начинается с того, что Константин Иванович - городской интеллигент - приезжает в деревню. Он образованный человек, и это не нравится мужикам. Они зовут Глеба, потому что он среди них слывет самым ученым. Глеб же заранее хочет «срезать» городского гостя, то есть победить в их споре. Здесь Шукшин показывает, с одной стороны, надменность городского гостя, который считает, что приехал в глухую деревню, а с другой - злобу деревенского мужика, который хочет доказать, что он «тоже кое-что микитит». Обычная сначала беседа о последних достижениях науки превращается в выяснение отношений. Шукшин не вмешивается в происходящее. Он как будто бы один из слушателей спора - он просто передает его содержание нам. Но он смотрит на Глеба с грустной улыбкой, ведь эта злоба разрушает его самого.
В этом рассказе Шукшин показывает очень давнее противостояние интеллигенции и народа. Даже сейчас, когда есть телевизоры, компьютеры, оно сохранилось. Шукшин любит своего героя, он, вообще, любит всех своих героев, потому что они такие же простые люди, как и он. Но это не мешает ему указывать на их недостатки, показывать, что они делают что-то неправильно: мужики сами начинают обрывать Глеба, они уже и не рады, что завязался этот спор. В конце рассказа у всех остается какое-то неприятное впечатление от спора Глеба и Константина Ивановича. Ведь Глеба Капустина жалко. Вся цель его жизни - «срезать» проезжающих людей, то есть оправдать свое прозябание в этой деревне, доказать им, что он живет не напрасно. Хотя, как мне кажется, он доказывает это себе самому. Ведь он и злится потому, что его жизнь - напрасная, проходит вхолостую, что он не сделал ничего хорошего или стоящего. Такие мысли характерны для многих героев прозы Шукшина.
В.М. Шукшин писал свои произведения в годы застоя, и он очень остро чувствовал настроения людей того времени. Он показал, как они пытаются вырваться из тусклой и привычной жизни, как они борются с обыденностью и ненужностью жизни. Мне нравятся герои Шукшина, потому что в них есть природная сила, необычность, жажда яркой жизни. Рассказы этого прекрасного писателя до сих пор не утратили своего значения.
В русской литературе жанр деревенской прозы заметно отличается от всех остальных жанров. В чем же причина такого отличия? Об этом можно говорить исключительно долго, но все равно не прийти к окончательному выводу. Это происходит потому, что рамки этого жанра могут и не умещаться в пределах описания сельской жизни. Под этот жанр могут подходить и произведения, описывающие взаимоотношения людей города и деревни, и даже произведения, в которых главный герой совсем не сельчанин, но по духу и идее, эти произведения являются не чем иным, как деревенской прозой.
В зарубежной литературе очень мало произведений подобного типа. Значительно больше их в нашей стране. Такая ситуация объясняется не только особенностями формирования государств, регионов, их национальной и экономической спецификой, но и характером, “портретом” каждого народа, населяющего данную местность. В странах Западной Европы, крестьянство играло незначительную роль, а вся народная жизнь кипела в городах. В России издревле крестьянство занимало самую главную роль в истории. Не по силе власти (наоборот - крестьяне были самыми бесправными) , а по духу - крестьянство было и, наверное, по сей день остается движущей силой российской истории. Именно из темных, невежественных крестьян вышли и Стенька Разин, и Емельян Пугачев, и Иван Болотников, именно из-за крестьян, точнее из-за крепостного права, происходила та жестокая борьба, жертвами которой стали и цари, и поэты, и часть выдающейся русской интеллигенции XIX века. Благодаря этому произведения, освещающие данную тему занимают особое место в литературе.
Современная деревенская проза играет в наши дни большую роль в литературном процессе. Этот жанр в наши дни по праву занимает одно из ведущих мест по читаемости и популярности. Современного читателя волнуют проблемы, которые поднимаются в романах такого жанра. Это вопросы нравственности, любви к природе, хорошего, доброго отношения к людям и другие проблемы, столь актуальные в наши дни. Среди писателей современности, писавших или пишущих в жанре деревенской прозы, ведущее место занимают такие писатели, как Виктор Петрович Астафьев (“Царь-рыба” , “Пастух и пастушка”) , Валентин Григорьевич Распутин (“Живи и помни” , “Прощание с Матерой”) , Василий Макарович Шукшин (“Сельские жители” , “Любавины” , “Я пришел дать вам волю”) и другие.
Особое место в этом ряду занимает Василий Макарович Шукшин. Его своеобразное творчество привлекало и будет привлекать сотни тысяч читателей не только в нашей стране, но и зарубежом. Ведь редко можно встретить такого мастера народного слова, такого искреннего почитателя родной земли, каким был этот выдающийся писатель.
Василий Макарович Шукшин родился в 1929 году, в селе Сростки Алтайского края. И через всю жизнь будущего писателя красной нитью пролегла красота и суровость тех мест. Именно благодаря своей малой родине, Шукшин научился ценить землю, труд человека на этой земле, научился понимать суровую прозу сельской жизни. Уже с самого начала творческого пути он обнаружил новые пути в изображении человека. Его герои оказались непривычными и по своему социальному положению, и по жизненной зрелости, и по нравственному опыту. Став уже вполне зрелым молодым человеком, Шукшин отправляется в центр России. В 1958 году он дебютирует в кино (“Два Федора”) , а также и в литературе (“Рассказ в телеге”) . В 1963 году Шукшин выпускает свой первый сборник -“Сельские жители” . А в 1964 году его фильм “Живет такой парень” удостаивается главной премии на фестивале в Венеции. К Шукшину приходит всемирная известность. Но он не останавливается на достигнутом. Следуют годы напряженной и кропотливой работы. Например: в 1965 году выходит его роман “Любавины” и в то же время на экранах страны появляется фильм “Живет такой парень” . Только по одному этому примеру можно судить с какой самоотдачей и интенсивностью работал художник.
А может это торопливость, нетерпение? Или желание немедленно утвердить себя в литературе на самой прочной - “романной” основе? Безусловно это не так. Шукшиным было написано всего два романа. И как говорил сам Василий Макарович, его интересовала одна тема: судьбы русского крестьянства. Шукшин сумел задеть за живое, пробиться в наши души и заставит нас потрясенно спросить:” Что с нами происходит” ? Шукшин не щадил себя, торопился, чтобы успеть сказать правду, и этой правдой сблизить людей. Он был одержим одной мыслью, которую хотел додумать вслух. И быть понятым! Все усилия Шукшина - творца были направлены к этому. Он считал: “Искусство - так сказать, чтобы тебя поняли...” С первых шагов в искусстве Шукшин объяснял, спорил, доказывал и мучился, когда не был понят. Ему говорят, что фильм “Живет такой парень” - это комедия. Он недоумевает и пишет послесловие к фильму. Ему подкидывают на встрече с молодыми учеными каверзный вопрос, он тушуется, а потом садится за статью (“Монолог на лестнице”) .
Где брал материал для своих произведений писатель? Везде, там, где живут люди. Какой это материал, какие герои? Тот материал, и те герои, которые редко раньше попадали в сферу искусства. И понадобилось, чтобы явился из глубин народных крупный талант, чтобы с любовью и уважением рассказал о своих земляках простую, строгую правду. А правда эта стала фактом искусства, вызвала любовь и уважение к самому автору. Герой Шукшина оказался не только незнакомым, а отчасти непонятным. Любители “дистиллированной” прозы требовали “красивого героя” , требовали, чтобы писатель выдумывал, чтобы не дай бог не растревожить собственную душу. Полярность мнений, резкость оценок возникали, как не странно, именно потому, что герой не выдуман. А когда герой представляет собой реального человека, он не может быть только нравственным или только безнравственным. А когда герой выдуман в угоду кому-то, вот здесь полная безнравственность. Не отсюда ли, от непонимания творческой позиции Шукшина, идут творческие ошибки восприятия его героев. Ведь в его героях поражают непосредственность действия, логическая непредсказуемость поступка: то неожиданно подвиг совершит, то вдруг сбежит из лагеря за три месяца до окончания срока.
Сам Шукшин признавался: “Мне интереснее всего исследовать характер человека-недогматика, человека, не посаженного на науку поведения. Такой человек импульсивен, поддается порывам, а следовательно, крайне естественен. Но у него всегда разумная душа” . Герои писателя действительно импульсивны и крайне естественны. И поступают так они в силу внутренних нравственных понятий, может ими самими еще не осознанных. У них обостренная реакция на унижение человека человеком. Эта реакция приобретает самые различные формы. Ведет иногда к самым неожиданным результатам.
Обожгла боль от измены жены Серегу Безменова, и он отрубил себе два пальца (“Беспалый”) .
Оскорбил очкарика в магазине хам продавец, и он впервые в жизни напился и попал в вытрезвитель (“А поутру они проснулись...”) и т.д. и т.п.
В таких ситуациях герои Шукшина могут даже покончить с собой (“Сураз” , “Жена мужа в Париж провожала”) . Нет, не выдерживают они оскорблений, унижений, обиды. Обидели Сашку Ермолаева (“Обида”) , “несгибаемая” тетя-продавец нахамила. Ну и что? Бывает. Но герой Шукшина не будет терпеть, а будет доказывать, объяснять, прорываться сквозь стенку равнодушия. И... схватится за молоток. Или уйдет из больницы, как это сделал Ванька Тепляшин, как это сделал Шукшин (“Кляуза”) . Очень естественная реакция человека совестливого и доброго...
Нет Шукшин не идеализирует своих странных, непутевых героев. Идеализация вообще противоречит искусству писателя. Но в каждом из них он находит то, что близко ему самому. И вот, уже не разобрать, кто там вызывает к человечности - писатель Шукшин или Ванька Тепляшин.
Шукшинский герой, сталкиваясь с “узколобым гориллой” , может в отчаянии сам схватиться за молоток, чтобы доказать неправому свою правоту, и сам Шукшин может сказать: “Тут надо сразу бить табуреткой по голове - единственный способ сказать хаму, что он сделал нехорошо” (“Боря”) . Это чисто “шукшинская” коллизия, когда правда, совесть, честь не могут доказать, что они - это они. А хаму так легко, так просто укорить совестливого человека. И все чаще, столкновения героев Шукшина становятся драматическими для них. Шукшина многие считали писателем комическим, “шутейным” , но с годами все отчетливее обнаруживалась односторонность этого утверждения, как, впрочем, и другого - о “благодушной бесконфликтности” произведений Василия Макаровича. Сюжетные ситуации рассказов Шукшина остроперепетийны. В ходе их развития комедийные положения могут драматизироваться, а в драматических обнаруживается нечто комическое. При укрупненном изображении необычных, исключительных обстоятельств, ситуация предполагает их возможный взрыв, катастрофу, которые разразившись, ломают привычный ход жизни героев. Чаще всего поступки героев определяют сильнейшее стремление к счастью, к утверждению справедливости (“Осенью”) .
Писал ли Шукшин жестоких и мрачных собственников Любавиных, вольнолюбивого мятежника Степана Разина, стариков и старух, рассказывал ли о разломе сеней, о неизбежном уходе человека и прощании его со всеми земными, ставил ли фильмы о Пашке Когольникове, Иване Расторгуеве, братьях Громовых, Егоре Прокудине, он изображал своих героев на фоне конкретных и обобщенных образов - реки, дороги, бесконечного пространства пашни, родного дома, безвестных могил. Шукшин понимает этот центральный образ всеобъемлющим содержанием, решая кардинальную проблему: что есть человек? В чем суть его бытия на Земле?
Исследование русского национального характера, складывавшегося на протяжении столетий и изменений в нем, связанных с бурными переменами ХХ века, составляет сильную сторону творчества Шукшина.
Земное притяжение и влечение к земле - сильнейшее чувство земледельца. Родившееся вместе с человеком, образное представление о величии и мощи земли, источнике жизни, хранители времени и ушедших с ним поколений в искусстве. Земля - поэтически многозначительный образ в искусстве Шукшина: дом родной, пашня, степь, Родина, мать - сыра земля... Народно - образные ассоциации и восприятия создают цельную систему понятий национальных, исторических и философских: о бесконечности жизни и уходящей в прошлое цели поколений, о Родине, о духовных связях. Всеобъемлющий образ земли - Родины становятся центром тяготения всего содержания творчества Шукшина: основных коллизий, художественных концепций, нравственно - эстетических идеалов и поэтики. Обогащение и обновление, даже усложнение исконных понятий о земле, доме в творчестве Шукшина вполне закономерно. Его мировосприятие, жизненный опыт, обостренное чувство родины, художническая проникновенность, рожденные в новую эпоху жизни народа, обусловили такую своеобразную прозу.
Первой попыткой осмысления В. Шукшиным судеб русского крестьянства на исторических изломах, стал роман “Любавины” . В нем речь шла о начале 20-х годов нашего столетия. Но главным героем, главным воплощением, сосредоточием русского национального характера для Шукшина являлся Степан Разин. Именно ему, его восстанию, посвящен второй и последний роман Шукшина “Я пришел дать вам волю” . Когда впервые заинтересовался Шукшин личностью Разина, сказать трудно. Но уже в сборнике” Сельские жители” начинается разговор о нем. Был момент, когда писатель понял, что Степан Разин какими-то гранями своего характера абсолютно современен, что он - сосредоточие национальных особенностей русского народа. И это, драгоценное для себя открытие, Шукшин хотел донести до читателя. Сегодняшний человек остро ощущает, как “сократилась дистанция между современностью и историей” . Писатели, обращаясь к событиям прошлого, изучают их с позиции людей ХХ столетия, ищут и находят те нравственные и духовные ценности, которые необходимы в наше время.
Проходит несколько лет после окончания работы над романом” Любавины” , и Шукшин на новом художественном уровне пытается исследовать процессы, происходящие в русском крестьянстве. Поставить фильм о Степане Разине было его мечтой. К ней он возвращался постоянно. Если принять во внимание природу шукшинского дарования, вдохновлявшегося и питавшегося живой жизнью, учесть, что он сам собирался играть роль Степана Разина, то от фильма можно было бы ожидать нового глубокого проникновения в русский национальный характер. Одна из лучших книг Шукшина так и называется - “Характеры” - и само это название подчеркивает пристрастие писателя к тому, что складывалось в определенных исторических условиях.
В рассказах, написанных в последние годы, все чаще звучит страстный, искренний авторский голос, обращенный прямо к читателю. Шукшин заговорил о самом главном, наболевшем, обнажая свою художническую позицию. Он словно почувствовал, что его герои не все могут высказать, а сказать обязательно надо. Все больше появляется “внезапных” , “навыдуманных” рассказов от самого себя Василия Макаровича Шукшина. Такое открытое движение к “неслыханной простоте” , своеобразной обнаженности - в традициях русской литературы. Тут собственно уже не искусство, выход за его пределы, когда душа кричит о своей боли. Теперь рассказы сплошное авторское слово. Интервью - обнаженное откровение. И везде вопросы, вопросы, вопросы. Самые главные о смысле жизни.
Искусство должно учить добру. Шукшин в способности чистого человеческого сердца к добру видел самое дорогое богатство. “Если мы чем-нибудь сильны и по-настоящему умны, так это в добром поступке” , - говорил он.
С этим жил, в это верил Василий Макарович Шукшин.
53. Новаторство драматургии А. Валентинова
54. Литература и новое мышление 80-90-х годов XX века
55. Нравственные искания в литературе конца XX – начала XXI
