День памяти : 29 августа

Перенесение из Едессы в Константинополь Нерукотворного Образа Господа нашего Иисуса Христа было в 944 г. Предание свидетельствует, что во времена проповеди Спасителя в сирийском городе Едессе правил Авгарь. Он был поражен по всему телу проказой. Слух о великих чудесах, творимых Господом, распространился по Сирии (Мф. 4, 24) и дошел до Авгаря. Не видя Спасителя, Авгарь уверовал в Него как в Сына Божия и написал письмо с просьбой прийти и исцелить его. С этим письмом он послал в Палестину своего живописца Ананию, поручив ему написать изображение Божественного Учителя. Анания пришел в Иерусалим и увидел Господа, окруженного народом. Он не мог подойти к Нему из-за большого стечения людей, слушавших проповедь Спасителя. Тогда он стал на высоком камне и попытался издали написать образ Господа Иисуса Христа, но это ему никак не удавалось. Спаситель Сам подозвал его, назвал по имени и передал для Авгаря краткое письмо, в котором, ублажив веру правителя, обещал прислать Своего ученика для исцеления от проказы и наставления ко спасению. Потом Господь попросил принести воду и убрус (холст, полотенце). Он умыл лицо, отер его убрусом, и на нем отпечатлелся Его Божественный Лик. Убрус и письмо Спасителя Анания принес в Едессу. С благоговением принял Авгарь святыню и получил исцеление; лишь малая часть следов страшной болезни оставалась на его лице до прихода обещанного Господом ученика. Им был апостол от 70-ти святой Фаддей (память 21 августа), который проповедал Евангелие и крестил уверовавшего Авгаря и всех жителей Едессы. Написав на Нерукотворном Образе слова "Христе Боже, всякий, уповая на Тебя, не постыдится", Авгарь украсил его и установил в нише над городскими воротами. Много лет жители хранили благочестивый обычай поклоняться Нерукотворному Образу, когда проходили через ворота. Но один из правнуков Авгаря, правивший Едессой, впал в идолопоклонство. Он решил снять Образ с городской стены. Господь повелел в видении Едесскому епископу скрыть Его изображение. Епископ, придя ночью со своим клиром, зажег перед ним лампаду и заложил глиняной доской и кирпичами. Прошло много лет, и жители забыли о святыне. Но вот, когда в 545 г. персидский царь Хозрой I осадил Едессу и положение города казалось безнадежным, епископу Евлавию явилась Пресвятая Богородица и повелела достать из замурованной ниши Образ, который спасет город от неприятеля. Разобрав нишу, епископ обрел Нерукотворный Образ: перед ним горела лампада, а на глиняной доске, закрывавшей нишу, было подобное же изображение. После совершения крестного хода с Нерукотворным Образом по стенам города персидское войско отступило. В 630 году Едессой овладели арабы, но они не препятствовали поклонению Нерукотворному Образу, слава о котором распространилась по всему Востоку. В 944 году император Константин Багрянородный (912-959) пожелал перенести Образ в тогдашнюю столицу Православия и выкупил его у эмира - правителя города. С великими почестями Нерукотворный Образ Спасителя и то письмо, которое Он написал Авгарю, были перенесены духовенством в Константинополь. 16 августа Образ Спасителя был поставлен в Фаросской церкви Пресвятой Богородицы. О последующей судьбе Нерукотворного Образа существует несколько преданий. По одному - его похитили крестоносцы во времена их владычества в Константинополе (1204-1261), но корабль, на который была взята святыня, потонул в Мраморном море. По другим преданиям, Нерукотворный Образ был передан около 1362 года в Геную, где хранится в монастыре в честь апостола Варфоломея. Известно, что Нерукотворный Образ неоднократно давал с себя точные отпечатки. Один из них, т. н. "на керамии", отпечатался, когда Анания прятал образ у стены по пути в Едессу; другой, отпечатавшись на плаще, попал в Грузию. Возможно, что разность преданий о первоначальном Нерукотворном Образе основывается на существовании нескольких точных отпечатков.

Во времена иконоборческой ереси защитники иконопочитания, проливая кровь за святые иконы, пели тропарь Нерукотворному Образу. В доказательство истинности иконопочитания папа Григорий II (715-731) прислал письмо к восточному императору, в котором указывал на исцеление царя Авгаря и пребывание Нерукотворного Образа в Едессе как на общеизвестный факт. Нерукотворный Образ помещался на знаменах русских войск, ограждая их от врагов. В Русской Православной Церкви есть благочестивый обычай при входе верующего в храм читать вместе с другими молитвами тропарь Нерукотворному Образу Спасителя.

По Прологам известны 4 Нерукотворных Образа Спасителя: 1) в Едессе, царя Авгаря - 16 августа; 2) Камулианский; обретение его описал святитель Григорий Нисский (память 10 января); по сказанию преподобного Никодима Святогорца († 1809; память 1 июля), Камулианский образ явился в 392 году, но он имел в виду образ Матери Божией - 9 августа; 3) при императоре Тиверии (578-582), от которого получила исцеление святая Мария синклитикия (память 11 августа); 4) на керамии - 16 августа.

Празднество в честь перенесения Нерукотворного Образа, совершаемое в попразднство Успения, называют третьим Спасом, "Спасом на холсте". Особое почитание этого праздника в Русской Православной Церкви выразилось и в иконописании; икона Нерукотворного Образа одна из наиболее распространенных.

Молитвы

Тропарь Нерукотворенного Образа, глас 2

Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже: волею бо благоволил еси плотию взыти на Крест, да избавиши яже создал еси от работы вражия. Тем благодарственно вопием Ти: радости исполнил еси вся, Спасе наш, пришедый спасти мир.

Кондак Нерукотворенного Образа, глас 2

Неизреченнаго и Божественнаго Твоего к человеком смотрения, неописанное Слово Отчее, и образ неписанный, и богописанный победителен, ведуще неложнаго Твоего воплощения, почитаем, того лобызающе.

Ина молитва ко Господу

О Преблагий Господи Иисусе Христе, Боже наш! Ты иногда человеческаго образа Твое лице пресвятое омыв водою и отер убрусом, чудесне оное на том же убрусе изобразити и Едесскому князю Авгарю во исцеление недуга его послати благоволил еси. Се и мы ныне, грешнии раби Твои, одержимии душевными и телесными недуги нашими, лица Твоего, Господи, ищем и с Давидом во смирении душ наших зовем: не отврати лица Твоего от нас и уклонися гневом от рабов Твоих, Помощник нам буди, не отрини нас и не остави нас. О Всемилостивый Господи, Спасителю наш! Вообрази Сам Себе в душах наших, да, во святыне и правде жительствующе, будем сынове Твои и наследницы Царствия Твоего, и тако Тебе, Премилостиваго Бога нашего, купно со Безначальным Отцем Твоим и Пресвятым Духом, славити не престанем во веки. Аминь.

ПЕРЕНЕСЕНИЕ ИЗ ЕДЕССЫ В КОНСТАНТИНОПОЛЬ НЕРУКОТВОРЕННОГО ОБРАЗА ГОСПОДА ИИСУСА ХРИСТА

Память 16/29 августа

Во времена земной жизни Господа нашего Иисуса Христа царь Едессы Авгарь 1 жестоко страдал от проказы и воспаления суставов. Он услышал о бесчисленных исцелениях, которые совершал Иисус. Поскольку сам он не мог ни передвигаться, ни даже показываться перед подданными, он послал в Иерусалим писца Ананию с письмом к Иисусу. В послании повелитель просил Спасителя прийти к нему и исцелить его: он предложил Христу поселиться в Едессе, чтобы избежать козней иудеев. Кроме того он поручил Анании, который был искусным живописцем, написать портрет Того, о Котором говорили, что Он – Сын Божий.

В Иерусалиме Анания вручил письмо Господу. Христос был окружен большой толпой, поэтому Анания, чтобы лучше видеть Его, поднялся на камень и попытался сделать набросок. Но оказалось, что он не может запечатлеть черты Спасителя, потому что Его лицо, казалось, беспрерывно менялось под действием невыразимой благодати, которая от Него исходила. Христос, проникавший в сердца и мысли людей, догадался о намерении Анании и, желая показать, что невозможно отделить Его человеческую сущность от Божественной, исполнил благочестивое желание посланца, явив великое чудо.

Иисус попросил принести небольшой сосуд, омыл в нем Свое лицо и отер его полотном, сложенным вчетверо. Тотчас Его черты оказались неизгладимо отпечатанными на этом Мандилии – нерукотворно, то есть без помощи человеческих рук. Он вернул полотно Анании с письмом, предназначенным Авгарю. В нем Иисус объяснил, что Ему необходимо исполнить в Иерусалиме предвечный Божественный замысел о спасении людей. Но Он пообещал, что после завершения Своего служения, когда Он вознесется на небо, Он отправит к Авгарю одного из Своих учеников, чтобы тот позаботился о спасении души и тела царя 2 .

Повелитель принял Ананию с великой радостью и простерся перед изображением святого лика с верой и любовью, после чего обнаружил себя почти полностью исцеленным от проказы за исключением одной язвы на лбу.

После Вознесения Господа нашего и Пятидесятницы святой апостол Фаддей был послан в Едессу. Проповедуя Благую Весть, он крестил царя и большую часть населения. Выйдя из крещальной купели, Авгарь обнаружил, что исцелился полностью, и вознес благодарность Господу. Впоследствии он выказывал столь большое почитание Нерукотворного образа, что приказал поместить его в нишу над главными воротами города, где прежде находился идол. На воротах сделали надпись: «Христос Бог, всякий, кто надеется на Тебя, никогда не узнает несчастья». И каждый, кто входил в город, должен был ему поклониться. Так было во время правления Авгаря и его сына.

Однако внук Авгаря, взойдя на трон, задумал вернуть народ к поклонению идолам и для этого разрушить Нерукотворный Образ. Епископ Едессы, предупрежденный в видении об этом замысле, повелел замуровать нишу, где находился Образ, поместив перед ним зажженный светильник.

Прошло много лет. Хотя царство вновь стало христианским, о существовании иконы забыли.

В 544 году персидский царь Хосров осадил город, ввергнув всех его обитателей в великий страх. Тогда епископу Евлалию в видении было открыто местонахождение Образа Спасителя, заступничеством Которого жители Едессы могут победить. Епископ повелел раскрыть нишу. Каково же было его удивление, когда он не только обнаружил образ невредимым, но и увидел, что после стольких лет лампада все еще горит! Более того, на черепице, которая закрывала нишу, Евлалий увидел точную копию образа 3 , отпечатавшегося на ней. Спешно собравшиеся жители образовали длинную процессию: в великом трепете они несли две святыни, которые привели в страх ряды осаждавших. А когда епископ окропил врагов маслом от лампады, это масло превратилось в жаркое пламя, обратившее неприятеля в бегство.

Несколько лет спустя Едесса перешла в руки персов, а затем в 628 году была отвоевана императором Ираклием, но вскоре покорена арабами. Когда христианская армия вновь достигла города, император Роман Лекапин поспешил перенести в Константинополь (19 августа 944 г.) святой Мандилий и письмо Авгарю. Святой Образ, протообраз всех христианских икон 4 , был встречен огромной толпой и положен вначале во Влахернской церкви, а на следующий день – в Святой Софии. Отсюда его перенесли в храм Богородицы Фаросской, находившийся во дворце, дабы Нерукотворный Образ защищал столицу и весь народ 5 .

________________

Жестоко страдал от проказы и воспаления суставов. Он услышал о бесчисленных исцелениях, которые совершал Иисус. Поскольку сам он не мог ни передвигаться, ни даже показываться перед подданными, он послал в Иерусалим писца Ананию с письмом к Иисусу. В послании повелитель просил Спасителя прийти к нему и исцелить его: он предложил Христу поселиться в Едессе, чтобы избежать козней иудеев. Кроме того он поручил Анании, который был искусным живописцем, написать портрет Того, о Котором говорили, что Он - Сын Божий.

Иисус попросил принести небольшой сосуд, омыл в нем Свое лицо и отер его полотном, сложенным вчетверо. Тотчас Его черты оказались неизгладимо отпечатанными на этом Мандилии - нерукотворно, то есть без помощи человеческих рук. Он вернул полотно Анании с письмом, предназначенным Авгарю. В нем Иисус объяснил, что Ему необходимо исполнить в Иерусалиме предвечный Божественный замысел о спасении людей. Но Он пообещал, что после завершения Своего служения, когда Он вознесется на небо, Он отправит к Авгарю одного из Своих учеников, чтобы тот позаботился о спасении души и тела царя .

Прошло много лет. Хотя царство вновь стало христианским, о существовании иконы забыли.

В 544 году персидский царь Хосров осадил город, ввергнув всех его обитателей в великий страх. Тогда епископу Евлалию в видении было открыто местонахождение Образа Спасителя, заступничеством Которого жители Едессы могут победить. Епископ повелел раскрыть нишу. Каково же было его удивление, когда он не только обнаружил образ невредимым, но и увидел, что после стольких лет лампада все еще горит! Более того, на черепице, которая закрывала нишу, Евлалий увидел точную копию образа , отпечатавшегося на ней. Спешно собравшиеся жители образовали длинную процессию: в великом трепете они несли две святыни, которые привели в страх ряды осаждавших. А когда епископ окропил врагов маслом от лампады, это масло превратилось в жаркое пламя, обратившее неприятеля в бегство.

Несколько лет спустя Едесса перешла в руки персов, а затем в 628 году была отвоевана императором Ираклием, но вскоре покорена арабами. Когда христианская армия вновь достигла города, император Роман Лекапин поспешил перенести в Константинополь (19 августа 944 г.) святой Мандилий и письмо Авгарю. Святой Образ, протообраз всех христианских икон , был встречен огромной толпой и положен вначале во Влахернской церкви, а на следующий день - в Святой Софии. Отсюда его перенесли в храм Богородицы Фаросской, находившийся во дворце, дабы Нерукотворный Образ защищал столицу и весь народ .

Составитель — иеромонах Макарий Симонопетрский,
адаптированный русский перевод — издательство Сретенского монастыря

Празднуется перенесение из Едессы в Константинополь Нерукотворного Образа Иисуса Христа , которое произошло в 944 году.

Предание свидетельствует, что во времена проповеди Спасителя в городе Едессе правил Авгарь (Абгар, Авгар). Он был поражен по всему телу проказой. Слух о великих чудесах, творимых Господом, распространился по Сирии и дошел до Авгаря. Не видя Спасителя, Авгарь уверовал в Него как в Сына Божия и написал письмо с просьбой прийти и исцелить его.

С этим письмом он послал в Палестину своего живописца Ананию, поручив ему написать изображение Божественного Учителя. Анания пришел в Иерусалим и увидел Иисуса Христа, окруженного народом. Он не мог подойти к Нему из-за большого стечения людей, слушавших проповедь Спасителя.

Тогда он встал на высокий камень и попытался издали написать образ Иисуса Христа, но это ему никак не удавалось. Спаситель Сам подозвал его, назвал по имени и передал для Авгаря краткое письмо, в котором, ублажив веру правителя, обещал прислать Своего ученика для исцеления от проказы и наставления ко спасению. Потом Господь попросил принести воду и убрус (холст, полотенце). Он умыл лицо, отер его убрусом, и на нем отпечатлелся Его Божественный Лик. Убрус и письмо Спасителя Анания принес в Едессу.

С благоговением принял Авгарь святыню и получил исцеление, лишь малая часть следов страшной болезни оставалась на его лице до прихода обещанного Господом ученика. Им был апостол от семидесяти святой Фаддей, который читал Евангелие и крестил уверовавшего Авгаря, а затем и всех жителей Едессы. Написав на Нерукотворном Образе слова «Христе Боже, всякий, уповая на Тебя, не постыдится», Авгарь украсил его и установил в нише над городскими воротами.

Много лет жители хранили благочестивый обычай поклоняться Нерукотворному Образу, когда проходили через ворота. Но один из правнуков Авгаря, правивший Едессой, впал в идолопоклонство. Он решил снять Образ с городской стены. Господь повелел в видении Едесскому епископу скрыть Его изображение. Епископ, придя ночью со своим клиром, зажег перед ним лампаду и заложил глиняной доской и кирпичами. Прошло много лет, и жители забыли о святыне.

Однако, когда в 545 году персидский царь Хозрой I осадил Едессу, и положение города казалось безнадежным, епископу Евлавию явилась Пресвятая Богородица и повелела достать из замурованной ниши Образ, который должен спасти город от неприятеля. Разобрав нишу, епископ обрел Нерукотворный Образ: перед ним горела лампада, а на глиняной доске, закрывавшей нишу, было подобное же изображение. По стенам города был совершен крестный ход с Нерукотворным Образом, и персидское войско отступило.

В 630 году Едессой овладели арабы, но они не препятствовали поклонению Нерукотворному Образу, слава о котором распространилась по всему Востоку. В 944 году император Константин Багрянородный (912-959) пожелал перенести Образ в тогдашнюю столицу Православия и выкупил его у эмира - правителя города.

С великими почестями Нерукотворный Образ Спасителя и то письмо, которое Он написал Авгарю, были перенесены духовенством в Константинополь. 29 августа (по новому стилю) Образ Спасителя был поставлен в Фаросской церкви Пресвятой Богородицы.

На Руси в этот день селяне усердно молились Богу, а затем женщины отправляли мужей на поля с хлебом и солью. На телегу клали три снопа, а поверх них укладывали мешки с зернами, предназначенными для посева. На поле засевальщика уже ждали дети с пирогом и гречневой кашей. Про три разных Спаса наши предки говорили: «Первый Спас на воде стоят, на второй - яблоки едят, на третий - полотна продают да хлеб припасают» . С этого дня обыкновенно начиналась также продажа полотна и холстов.

Третий Спас называли также Ореховым. К этому времени в лесах созревали орехи, начинался их сбор. Старики загадывали детям загадки об орехах: «Нагни меня, ломи меня. Сломишь - гладко, расколешь - сладко»; «Ни окон, ни дверей, посередине - архирей»; «Маленький мужичок - костяная шубка» .

Также про этот день говорили: «Третий Спас хлеба припас» , - и пекли караваи из нового урожая зерна. Кроме того, было принято чистить источники и колодцы, пить подземную воду.

В новейшем издании «Послания трех восточных патриархов императору Феофилу», осуществленном недавно Дж. Мунитисом, Дж. Хрисостомидис, Э. Харвалиа-Крук и Ч. Дендриносом, сделана попытка проследить, когда именно история нерукотворного эдесского Убруса, занимающая столь важное место в Послании, впервые появляется в литературе православного Востока. Дж. Хрисостомидис предприняла эти разыскания с тем, чтобы выяснить, мог ли рассказ о нерукотворном образе содержаться в официальном документе восточных патриархов, написанном в 836 г., – а именно за таковой выдает себя упомянутое Послание. Полученные исследовательницей результаты оказываются негативными: по ее мнению, нет никаких свидетельств того, что к 836 г. эдесский Убрус и история его возникновения были признаны Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской церквами в качестве достоверного церковного предания .Однако состав использованных при доказательстве этого тезиса источников страдает весьма существенными пробелами. Именно их я и попытаюсь восполнить в данной заметке.

Дж. Хрисостомидис, на мой взгляд, достаточно убедительно доказывает, что упоминания о нерукотворном образе Спасителя, приписываемые св. Иоанну Дамаскину (ум. в 749 г.), скорее всего, суть позднейшие интерполяции. Речь идет о двух фрагментах, в одном из которых упоминается «иматий» (ƒm£tion ) , а в другом – «тряпица» или «кусок полотна» (·£koj ) , на которых Христос запечатлел Свой лик. Что касается известия церковного историка Евагрия, писавшего в конце VI в. , то здесь аргументация исследовательницы несколько слабее, но сам текст, будь он подлинным или интерполированным, существенно менее релевантен, поскольку Евагрий говорит лишь о «нерукотворности» образа, посланного Христом Авгару, не разъясняя, что именно он собой представлял. В таком случае для времени, предшествующего 836 г., у Дж. Хрисостомидис остаются лишь два источника – греческий перевод апокрифических «Деяний Фаддея» и свидетельство папы Адриана на соборе 769 г. в Риме о том, что его предшественник Стефан (752-757) слышал историю об Убрусе от путешественников, прибывающих с Востока . Ни тот, ни другой источник, разумеется, не может рассматриваться как подтверждение того, что нерукотворный эдесский образ и легенда о его происхождении получили к тому времени официальное признание даже в трех восточных патриархатах, не говоря уже о Константинопольском. Весьма красноречиво выглядит в таком контексте и молчание VII Вселенского собора 787 г., чьи Деяниядают об эдесской иконе лишь ту информацию, которую можно почерпнуть у (интерполированного?) Евагрия. Ни о каком плате или Убрусе с отпечатавшимся на нем ликом Деяния не упоминают.

Из известных свидетельств об образе Нерукотворного Спаса начала IX в. у Дж. Хрисостомидис ничего не сказано о хронике Георгия Синкелла (ум. между 810 и 813 г.) и о переписке преп. Феодора Студита (письмо 409, 818-819 г.). Однако их показания не противоречат общей концепции, поскольку Феодор говорит лишь о нерукотворной (¢ceiropoi»tJ ) иконе, отправленной Христом Авгару , а Георгий в дополнение к этому уточняет, что названной иконе до сих пор поклоняется вся Эдесса , не раскрывая, что именно представляет собой образ и как он возник. Кроме того, оба эти упоминания не могут служить доказательством официального признания Убруса восточными церквами к началу IX в.

Тем не менее, в построения Дж. Хрисостомидис приходится внести весьма существенные коррективы. Дело в том, что она не учитывает нескольких чрезвычайно важных источников, относящихся ко времени между VII Вселенским собором и 836 г., когда якобы было написано Послание трех восточных патриархов. Справедливости ради нужно сказать, что один из этих текстов впервые увидел свет лишь в 1997 г., то есть одновременно с изданием Дж. Мунитиса и его соавторов, и не мог быть ими учтен. Это – так называемое «Обличение и опровержение» св. патриарха Никифора , объемистый богословский трактат, направленный против иконоборцев. Вот что говорит патриарх в своем сочинении, написанном между 821 и 828 гг.: «…Сам Спаситель взял чистое полотно и, отпечатав пресветлый и прекраснейший лик, послал его верою просившему предводителю эдессян» .СловоÑqÒnh , употребленное здесь святителем, соответствует soud£rion , фигурирующему в Послании . Практически то же самое Никифор повторяет и еще раз в том же произведении .

Сложнее объяснить, почему издателям Послания остались неизвестными еще два пассажа из сочинений того же Никифора, на сей раз давным-давно опубликованных. В I Антирретике патриарх говорит: «Если же Христос по просьбе одного из верующих запечатлел Свой лик на полотне (ÑqÒnh ) и послал ему, то зачем зря обвинять других изображающих Его?» . В III Антирретике вообще рассказывается вся история о художнике, который оказался не в силах написать портрет Спасителя, после чего Тот отпечатал Свои черты на полотне (ÑqÒnh ) и отправил Авгару . Поскольку Антирретики были написаны даже раньше, чем «Обличение и опровержение», а именно в 815-820 г. , мы можем констатировать, что первое четкое известие о нерукотворном эдесском образе именно как об Убрусе, происходящее собственно из Византии, датируется второй половиной 10-х годов IX в. Оно повторяется в нескольких фундаментальных вероучительных трудах одного из столпов византийской церкви, а потому вопрос об официальном признании Убруса до 836 г. отпадает сам собой.

Означает ли это, что в промежуток между 787 и 810 (или, во всяком случае, 815) годами византийцы получили некую дополнительную, более конкретную информацию о том, что представляла собой хранившаяся в Эдессе икона, и о церковном почитании, которым она пользовалась (вспомним Георгия Синкелла)? На вторую часть этого вопроса, как представляется, отвечает еще один первоклассный современный источник – житие свт. Евфимия, писанное (будущим) патриархом Мефодием в 831 г. Пересказывая речь Евфимия, обращенную к императору Льву V на известной Рождественской аудиенции 814 г., свт. Мефодий говорит, в частности: «…и видев на деле ту, что в Эдессе, мудрейшем и почтеннейшем из городов, самопреданную и нерукописную (aÙtep…doton kaˆ ¢ceirÒgrapton ) иконунас ради воплотившегося Сына Божия, я поклонился ей вместе со множеством народа» . Перед этим Евфимий у Мефодия дает понять, что это произошло, когда он был с императорским посольством на Востоке, т.е. в арабском Халифате.Евфимий действительно бывал с посольством в Халифате в последнее десятилетие VIII в., и нет ничего неправдоподобного в том, что он видел эдесский Убрус воочию. Таким образом, можно предположить, что свт. Евфимий и был тем человеком, от которого византийцы узнали, каким почитанием пользуется в Эдессе (а возможно, и как именно выглядит) тот самый «нерукотворный образ», о существовании которого им было уже давно известно. Сам факт ссылки на Убрус в полемике с иконоборцами подтверждает, что ни у Евфимия, ни у Мефодия не было никаких сомнений в том, что почитание нерукотворной эдесской иконы есть общепризнанная часть церковного предания. Даже если речь Евфимия в 814 г. вымышлена агиографом (что маловероятно), сам Мефодий в 831 г. совершенно точно знал об Убрусе и считал почитание его в качестве нерукотворного образа абсолютно правомерным. Но если таково было мнение византийских иконопочитателей, то восточные церкви, в особенности Антиохийская, в чьей юрисдикции находилась Эдесса, должны были придерживаться его a fortiori .

Итак, аргументация Дж. Хрисостомидис, подвергающая сомнению подлинность Послания трех патриархов из-за того, что в нем содержится легенда об эдесском Убрусе, не выдерживает критики. Между тем, еще один источник, упоминаемый исследовательницей вскользь, дает пищу для размышлений как относительно датировки Послания, так и о том, откуда византийцы узнали историю происхождения нерукотворного образа. Речь идет о хронике Георгия Монаха (Амартола). Важность этого текста оказалась недооценена Дж. Хрисостомидис в силу того, что она, очевидно, опиралась на распространенную до недавнего времени датировку хроники – 866-867 г. или даже после 872 .На самом же деле Георгий, скорее всего, писал в 843-846 г.,то есть максимум через 10 лет после традиционной даты Послания,а потому его показания представляют немалую ценность. Как совершенно правильно отмечает Хрисостомидис, Убрус и история его происхождения упомянута в хронике трижды. В одном случае, как установлено мною, имеет место дословное заимствование из «Обличения и опровержения», с тем только отличием, что Амартол счел нужным добавить имя «предводителя эдессян» Авгара, отсутствующее у Никифора . Другой пассаж, как отметил уже издатель хроники К. Де Боор, также практически дословно заимствован из Никифора, на сей раз из III Антирретика (то самое место, которое пересказывалось выше) . Однако вводится он несколько неожиданной ремаркой. После пересказа переписки Христа с Авгаром Амартол вначале повторяет слова Евсевия: «К этим посланиям присоединено и следующее на сирийском языке» , а затем продолжает от себя: «То, что совершил Фаддей после Вознесения Господня (Qadda…ou pr£xantoj met¦ t¾n ¢n£lhyin toà kur…ou )». Ключевое слово здесь – pr£xantoj . Оно может указывать на то, что хронисту были известны апокрифические «Деяния (Pr£xeij ) ап. Фаддея» – греческий перевод сирийского памятника, известного как Doctrina Addai («Учение Аддая»).Как раз этот греческий перевод, с серьезными основаниями датируемый первой половиной VII в. (точнее, до смерти императора Ираклия в 641 г.) , и является самым древним дошедшим до нас текстом, в котором рассказывается история эдесского Убруса. Хотя доказательная база в данном случае довольно слаба, допустимо, во всяком случае, предположить, что именно «Деяния Фаддея» послужили источником патриарху Никифору. Вряд ли можно считать простой случайностью тот факт, что во всех четырех случаях, когда Никифор говорит об эдесском образе, он употребляет слово ÑqÒnh , которое больше ни у кого применительно к Убрусу не встречается. Дело в том, что в «Деяниях» Убрус назван «плащаницей» (sindèn ), а этот термин в Евангелии параллелен ÑqÒnh (последнее, правда, у евангелистов имеет уменьшительный суффикс и стоит во множественном числе – ÑqÒnia ). Матфей (Мф. 27:59) и Марк (Мк. 15:46), как известно, называют погребальную пелену Христа sindèn , тогда как у Луки фигурирует и sindèn (Лк. 23:53), и ÑqÒnia (Лк. 24:12), обозначающие, по всей видимости, одну и ту же вещь, а у Иоанна (Ин. 19,40 и 20:5) – только ÑqÒnia . Замена sindèn на ÑqÒnh могла быть вызвана стилистическими соображениями. Рассказ о происхождении нерукотворного образа в III Антирретике вводится словом ƒstÒrhtai , что указывает скорее на письменный источник, чем на устное предание. Но даже если свои сведения о нерукотворной иконе патриарх почерпнул в этом апокрифическом тексте, необходимо объяснить, почему до того ни один полемист-иконопочитатель не воспользовался им. Возможно, свидетельство Евфимия Сардского сыграло и здесь решающую роль. Не исключено также, что греческий перевод «Учения Аддая» до поры до времени имел хождение лишь среди грекоязычных христиан Сирии, а в Византию попал лишь на рубеже VIII-IX веков. Это тоже могло быть связано с миссией Евфимия.

Третье упоминание Убруса у Георгия Амартола также весьма интересно, на сей раз с точки зрения истории текста. Оно представляет полную параллель Посланию трех восточных патриархов, что и зафиксировано в аппарате издания Де Боора .Поэтому когда Ч. Уолтер в своем иконографическом введении к тому же изданию Посланияутверждает, что «помимо Послания, лишь Георгий Амартол употребляет термин soud£rion » , он напрасно не учитывает мнение Де Боора, который полагал, что соответствующий фрагмент хроники «составлен из Жития Стефана [Нового – Д.А.]… и Послания к Феофилу» , которое, как известно, является одной из переработок Послания трех патриархов. На той же странице издания хроники Амартола содержится чрезвычайно важное указание: «в [рукописи] P так: [следует греческий текст] (только слова Стефана с опущением того, что выше добавлено из Послания к Феофилу)». Стало быть, в рукописи P (Parisinus Coislinianus Graecus 305 ), представляющей довольно сильно отличающуюся от изданной Де Боором редакцию хроники, данное упоминание об Убрусе отсутствует. Здесь не место вдаваться в пространные рассуждения о соотношении двух редакций Георгия Амартола, достаточно будет сказать, что есть веские основания датировать 843-846 г. именно редакцию P , тогда как изданная версия, скорее всего, восходит ко времени после 872 г. В таком случае естественный вывод состоит в том, что редактор, перерабатывавший первоначальный текст хроники примерно через три десятилетия после ее создания, вставил в нее пассаж из Послания. Это может служить косвенным аргументом в пользу более поздней даты последнего.

Как видно из вышеизложенного, переломным моментом в том, что касается осведомленности византийцев об эдесском нерукотворном образе Спасителя и истории его происхождения, был, по всей видимости, самый конец VIII и первое десятилетие IX в. Уже к 815 г. представление об Убрусе как о неотъемлемой части церковного предания укоренилось достаточно прочно для того, чтобы авторитетнейшие православные богословы ссылались на него в полемике с иконоборцами. Поэтому и Послание трех восточных патриархов, если оно действительно было написано в 836 г., вполне могло содержать рассказ об эдесской святыне.

The Letter of the Three Patriarchs to Emperor Theophilos and Related Texts / ed. J.A. Munitiz, J. Chrysostomides, E. Harvalia-Crook, Ch. Dendrinos. Camberley, 1997, p. xxiv-xxxvii.

Expositio fidei // Die Schriften des Johannes von Damaskos / ed. B. Kotter, Bd. 2. B., 1975, S. 208 (IV, 16).

Нерукотворный образ, переданный царю Авгарю

Перенесение из Едессы в Константинополь Нерукотворного Образа Господа нашего Иисуса Христа было в 944 г. Предание свидетельствует, что во времена проповеди Спасителя в сирийском городе Едессе правил Авгарь. Он был поражен по всему телу проказой. Слух о великих чудесах, творимых Господом, распространился по Сирии (Мф. 4, 24) и дошел до Авгаря. Не видя Спасителя, Авгарь уверовал в Него как в Сына Божия и написал письмо с просьбой прийти и исцелить его. С этим письмом он послал в Палестину своего живописца Ананию, поручив ему написать изображение Божественного Учителя. Анания пришел в Иерусалим и увидел Господа, окруженного народом. Он не мог подойти к Нему из-за большого стечения людей, слушавших проповедь Спасителя. Тогда он стал на высоком камне и попытался издали написать образ Господа Иисуса Христа, но это ему никак не удавалось. Спаситель Сам подозвал его, назвал по имени и передал для Авгаря краткое письмо, в котором, ублажив веру правителя, обещал прислать Своего ученика для исцеления от проказы и наставления ко спасению. Потом Господь попросил принести воду и убрус (холст, полотенце). Он умыл лицо, отер его убрусом, и на нем отпечатлелся Его Божественный Лик. Убрус и письмо Спасителя Анания принес в Едессу. С благоговением принял Авгарь святыню и получил исцеление; лишь малая часть следов страшной болезни оставалась на его лице до прихода обещанного Господом ученика. Им был апостол от 70-ти святой Фаддей (память 21 августа), который проповедал Евангелие и крестил уверовавшего Авгаря и всех жителей Едессы. Написав на Нерукотворном Образе слова «Христе Боже, всякий, уповая на Тебя, не постыдится», Авгарь украсил его и установил в нише над городскими воротами. Много лет жители хранили благочестивый обычай поклоняться Нерукотворному Образу, когда проходили через ворота. Но один из правнуков Авгаря, правивший Едессой, впал в идолопоклонство. Он решил снять Образ с городской стены. Господь повелел в видении Едесскому епископу скрыть Его изображение. Епископ, придя ночью со своим клиром, зажег перед ним лампаду и заложил глиняной доской и кирпичами. Прошло много лет, и жители забыли о святыне. Но вот, когда в 545 г. персидский царь Хозрой I осадил Едессу и положение города казалось безнадежным, епископу Евлавию явилась Пресвятая Богородица и повелела достать из замурованной ниши Образ, который спасет город от неприятеля. Разобрав нишу, епископ обрел Нерукотворный Образ: перед ним горела лампада, а на глиняной доске, закрывавшей нишу, было подобное же изображение. После совершения крестного хода с Нерукотворным Образом по стенам города персидское войско отступило. В 630 году Едессой овладели арабы, но они не препятствовали поклонению Нерукотворному Образу, слава о котором распространилась по всему Востоку. В 944 году император Константин Багрянородный (912-959) пожелал перенести Образ в тогдашнюю столицу Православия и выкупил его у эмира — правителя города. С великими почестями Нерукотворный Образ Спасителя и то письмо, которое Он написал Авгарю, были перенесены духовенством в Константинополь. 16 августа Образ Спасителя был поставлен в Фаросской церкви Пресвятой Богородицы. О последующей судьбе Нерукотворного Образа существует несколько преданий. По одному — его похитили крестоносцы во времена их владычества в Константинополе (1204-1261), но корабль, на который была взята святыня, потонул в Мраморном море. По другим преданиям, Нерукотворный Образ был передан около 1362 года в Геную, где хранится в монастыре в честь апостола Варфоломея. Известно, что Нерукотворный Образ неоднократно давал с себя точные отпечатки. Один из них, т. н. «на керамии», отпечатался, когда Анания прятал образ у стены по пути в Едессу; другой, отпечатавшись на плаще, попал в Грузию. Возможно, что разность преданий о первоначальном Нерукотворном Образе основывается на существовании нескольких точных отпечатков.

По Прологам известны 4 Нерукотворных Образа Спасителя: 1) в Едессе, царя Авгаря — 16 августа; 2) Камулианский; обретение его описал святитель Григорий Нисский (память 10 января); по сказанию преподобного Никодима Святогорца († 1809; память 1 июля), Камулианский образ явился в 392 году, но он имел в виду образ Матери Божией — 9 августа; 3) при императоре Тиверии (578-582), от которого получила исцеление святая Мария синклитикия (память 11 августа); 4) на керамии — 16 августа.

Празднество в честь перенесения Нерукотворного Образа, совершаемое в попразднство Успения, называют третьим Спасом, «Спасом на холсте». Особое почитание этого праздника в Русской Православной Церкви выразилось и в иконописании; икона Нерукотворного Образа одна из наиболее распространенных.

2. Плат святой Вероники (Ватикан)

ВЕРОНИКА — [Верника, Вереника; греческий Βερονίκη; латинский Veronica] (I в.), святая (память в греческой Церкви 12 июля, память в западной 4 февраля). Отождествляется христианским Преданием с неназванной в Евангелиях по имени кровоточивой женой, получившей исцеление, прикоснувшись к одеждам Спасителя (Мф 9. 20-22; Мк 5. 25-34; Лк 8. 43-48), и благочестивой жительницей Иерусалима, отершей платом лик Спасителя во время Крестного пути на Голгофу. Кровоточивая жена, согласно Оригену (1-я четв. III в.), в учении гностиков-валентиниан выступала как одно из олицетворений Мудрости (Προυνικὸν σοφίαν — Orig. Contra Cels. VI 35). Впервые имя Вероники появляется в «Актах Пилата» (III-IV в.), вошедших впоследствии в качестве составной части в апокрифическое Евангелие от Никодима (IV-V вв.): во время суда над Христом Вероника свидетельствовала, что 12 лет страдала кровотечением и исцелилась от одного прикосновения к краю одежды Спасителя (Гл. 7). Евсевий Кесарийский сообщает, что исцеленная Спасителем кровоточивая жена происходила из Кесарии Филипповой (Панеады) на севере Палестины (Euseb. Hist. eccl. VII 18) и рядом с ее домом находилась бронзовая скульптурная композиция, изображавшая Иисуса и кровоточивую, из каменного пьедестала которой росла целебная трава, излечивавшая различные недуги. Эта скульптура была уничтожена при императоре Юлиане Отступнике. (Sozom. Hist. eccl. V 21). Рассказ Евсевия повторяется и варьируется многими восточнохристтианскими и западнохристианскими авторами. Имя Вероники и рассказ о панеадской статуе соединены в середине VI в. в тексте Хроники Иоанна Малалы (Ioan. Malal. Chron. P. 237).
В Псевдо-Климентовых гомилиях имя Вероника носит дочь хананеянки (Clem. Rom. Hom. 3. 73), об исцелении которой Спасителем говорится в Евангелии (Мф 15. 22-28).

Другой цикл апокрифов о плате Вероники возник под влиянием преданий об эдесском царе Авгаре, его переписке с Иисусом Христом и Нерукотворном образе Спасителя. Сказания о Веронике как о владелице изображения Спасителя получили распространение исключительно в западнохристианском ареале; несомненна вторичность этих легенд о Веронике по отношению к авгаровскому циклу. В поздних вариантах этой легенды говорится о том, что изображение Спасителя было отослано в Эдессу и передано дочери царя Авгаря по имени Вероника. Предполагают, что само имя Вероника произошло от латинского названия изображения Христа — vera icon (подлинный образ).

Согласно латинскому апокрифу «Смерть Пилата» (Mors Pilati) (Гл. 2-3), последовательница Христа Вероника решила заказать Его портрет художнику, но Спаситель, узнав ее желание, приложил холст к Своему Лику и запечатлел на нем Свой Образ. Через некоторое время после Распятия до тяжело болевшего императора Тиберия дошли слухи о знаменитом целителе, совершавшем чудеса в Палестине. Не зная о казни Иисуса, он отправил за ним своего служителя Волусиана. Вероника убедила посланца императора, что для исцеления достаточно с благоговением воззреть на Нерукотворный образ. Волусиан и Вероника доставляют образ Спасителя в Рим, и воздавший Ему почести Тиберий выздоровел. В апокрифе «Кара Спасителя» (Vindicta Salvatoris) рассказывается, что Волусиан отнял силой у Вероники изображение Спасителя и отослал его для поклонения императору Тиберию, который исцелился от проказы. Перед смертью Вероника передала плат с изображением Спасителя священномученику Клименту, папе Римскому.

Наибольшее распространение получило средневековое предание о встрече Иисуса Христа во время Его следования на Голгофу с Вероникой, которая протянула Ему свое головное покрывало, чтобы отереть с лица пот и кровь. Когда Господь вернул его Веронике, на плате отобразился Его искаженный страданием Лик. Это предание возникло в XII-XIII вв. и зафиксировано в Библии Рожера из Аржантёя (ок. 1300). Крестный путь (Via Dolorosa), которым идут паломники в Иерусалиме, включает VI остановку на том месте, где произошло это событие. В настоящее время здесь находится храм (арх. А. Барлуцци), принадлежащий греко-католическому (униатскому) женскому монастырю «младших сестер Иисуса», в нижней части которого, по преданию, располагался дом Вероники.

Образ на плате хранился долгое время в церкви Санта-Мария Маджоре, а затем — в базилике святого Петра в Риме. Первые достоверные сведения о почитании плата Вероники в часовне Девы Марии, находившейся перед внутренней входной стеной базилики святого Петра, относятся к IX в.

Из западных средневековых легенд одна отождествляет Веронику с Марфой, сестрой праведного Лазаря (Гервасий из Тилбери, ок. 1210), другая называет ее женой мытаря Закхея (впоследствии, согласно легенде, отшельник Амадур) и повествует о проповеди ими Евангелия в Центральной Галлии.

Памяти Вероники нет в Иеронимовом Мартирологе и других древнейших календарях. Она почиталась местно: например, в Бордо чтилась ее гробница, в Милане память Вероники праздновалась с особой службой до XVI в., когда архиепископ Карло Борромео († 1584) исключил ее из амвросианского миссала. После изобретения фотографии Вероника была объявлена папским декретом покровительницей фотографов.

Память Вероники Кровоточивой (греч. ἡ αἱμορροοῦσα) отмечена под 12 июля в Синаксаре Константинопольской Церкви Х в. (SynCP. Col. 818) и Типиконе Великой Церкви X в. (Mateos. Typicon. Т. 1. P. 338), под 13 июля — в ряде византийских календарей (например, Paris. Coisl. 223, 1301 г.) и древнерусских Прологах (РГАДА. Тип. 173. Л. 160; Тип. 174. Л. 116 об., XIV в.). В древнерусскую литературу сказание о Веронике попало из славянского перевода хроники Иоанна Малалы (через посредство Летописца Еллинского и Римского) и вошло в некоторые списки Четиих Миней под 16 августа (Иосиф, архим. Оглавление ВМЧ. Стб. 415-417 (2-я паг.)). В русском Хронографе редакции 1617 г. в главе 53 содержится статья «О вопрошении кровоточивым недугом исцелевшия жены от Ирода царя сотворити Образ Христов», восходящая к тому же тексту Хроники Малалы (Творогов. С. 6-7).

3. Анчисхатский образ (Грузия)

АНЧИЙСКИЙ СПАС — [Анчисхатский Спас; груз. ანჩის ხატი], Нерукотворный образ Спасителя — одна из наиболее чтимых грузинских святынь. В древности икона находилась в монастыре Анчи в Юго-Западной Грузии; в 1664 г. была перенесена в тбилисскую церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы, VI в., получившую после перенесения иконы название Анчисхати (в настоящее время хранится в Государственном музее искусств Грузии). Согласно гимнографу Иоанну, епископу Анчийскому, Анчийский Спас был принесен апостолом Андреем Первозванным из Иераполя в Кларджети (Джанашвили. С. 310). Народное предание отождествляет эту икону с Нерукотворным Образом Спасителя из Эдессы. Так, в одной из чеканных надписей XVIII в. на окладе Анчийского Спаса в нарушение хронологии событий говорится, что икона «была доставлена из Эдессы в Константинополь, и, когда же появились Лев Исавр и другие иконоборцы, ее оттуда перенесли и поставили в Кларджети, в кафедральной церкви Анчийской» (Цит. по: Микеладзе. С. 92).
Чудотворная икона (105´ 71´ 4,6 см без киота) заключена в средник разновременного (XII, XIV, XVII-XIX вв.) оклада-триптиха, оставляющего видимым только лик Спасителя, Его древнее энкаустическое изображение, близкое по стилистическим признакам к сир. живописи, датируется не позднее VII-VIII вв. Икона поновлялась в 1-й четверти XIX в., тогда же был исполнен серебряный чеканный оклад. Однако на нем Иисус Христос представлен не в изводе, характерном для изображения Нерукотворного Образа Спасителя, а как Господь Вседержитель. Ш. Я. Амиранашвили, описавший икону в 1929 г. после снятия оклада, отметил сильную поврежденность красочного слоя и неясность многих деталей иконографии и стиля. Ученый датировал первоначальное изображение VI-VII вв., а поздний живописный слой — XVII в. Установление исходной иконографии древней иконы строится на свидетельстве епископа Анчийского Иоанна, заказавшего в конце XII в., при святой царице Тамаре, золотое чеканное обрамление для чудотворного Нерукотворного образа Спасителя, исполненное Бекой Опизари. На раме XII в. выполнены ростовые фигуры Богородицы и святого Иоанна Предтечи, которые должны были составить вместе с иконой Спасителя деисус. Оклад XIX в. трактует триптих как деисус с Господом Вседержителем в центре. В надписях, выполненных в разное время на чеканных створках киота, икона обозначена только как «Нерукотворный Образ», «Образ Воплощения», «Лик Божий» и «Эдесский Образ».

Отражением характерного для Грузии XIII-XIV вв. приема повторного украшения старинных чеканных икон можно считать факт создания для Анчийского Спаса киота с 2 боковыми створками, обложенными чеканными по серебру композициями праздников (Благовещение, Рождество Христово, Крещение, Преображение, Распятие, Воскресение и Вознесение в полукружии киота над самой иконой), выполненными в 1-й половине XIV в. по заказу атабагов Самцхе (1308-1344). В 1686 г. золотых дел мастер Бертаука Лоладзе украсил чеканкой наружные створы киота. Композиции «Воскресение Лазаря», «Успение», «Тайная вечеря», «Вход в Иерусалим», «Уверение Фомы» и «Сошествие Св. Духа на апостолов» разделены, как и на внутренних сторонах створок, полосами чеканных орнаментов. Возможно, тогда же уголки верхней части киота по сторонам от вписанного в полукруг Вознесения были заполнены изображениями летящих херувимов, заняв место поврежденных чеканных орнаментов XIV в.

О местном праздновании Анчийского Спаса в Грузии сведения отсутствуют. Возможно, оно происходило по византийскому установлению 16 августа, в день празднования перенесения из Эдессы в Константинополь Нерукотворного образа Господа нашего Иисуса Христа. В настоящее время Грузинская Православная Церковь в этот день отмечает праздник «анчисхатоба». В XII в. Иоанн, епископ Анчийский, посвятил иконе «Песнопения Анчийского образа»; в XIII в. католикос-Патриарх Арсений IV (Булмаисимисдзе) создал «Восхваление в честь невидимого Нерукотворного Образа»; впоследствии появился «Молебен Анчийского Нерукотворного Образа, составленный по древним рукописным песнопениям».

Молитвы пред Нерукотворным Образом

Тропарь Нерукотворенного Образа
глас 2

Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий,/ просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже:/ волею бо благоволил еси плотию взыти на Крест,/ да избавиши яже создал еси от работы вражия./ Тем благодарственно вопием Ти:/ радости исполнил еси вся, Спасе наш,// пришедый спасти мир.

Кондак Нерукотворенного Образа
глас 2

Неизреченнаго и Божественнаго Твоего к человеком смотрения,/ неописанное Слово Отчее,/ и образ неписанный,/ и богописанный победителен,/ ведуще неложнаго Твоего воплощения,// почитаем, того лобызающе.