Сатирические и юмористические стихотворения. Сатирические произведения Сатирические мотивы в поэзии а толстого

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

1. Тема любви

2. Тема природы

3. Сатира и юмор

4. Тема истории России

Заключение

Библиография

Введение

Алексей Константинович Толстой (1817?1875), русский поэт и писатель. Родился 24 августа 1817 в Санкт-Петербурге. Личный друг Александра II, он отказался от предложения стать адъютантом царя и решил занять должность распорядителя придворной охоты. Писатель известен балладами на темы русской истории, историческим романом «Князь Серебряный» (1863) из времен Ивана Грозного и драматической трилогией (1866?1870) «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис». Две последние пьесы были долгое время запрещены цензурой, так как в драме «Царь Федор Иоаннович» Толстой изобразил трагическую судьбу простодушного царя: желая творить добро, но неспособный разобраться в путаной политике своего времени, он навлекает беду на всех, кому хотел бы помочь.

Толстой был убежденным западником и противопоставил свободное и цивилизованное существование Киевской Руси как части западного мира жестокой тирании Ивана Грозного и Московской Руси, которая дошла до его дней. Среди его главнейших поэм -- «Иоанн Дамаскин», где утверждается свобода искусства, и «Дракон», из жизни возрожденной Италии. Толстой -- автор ряда сатирических произведений, в том числе комической истории России, где высмеивается российская тоска по порядку, и поэмы «Поток-Богатырь», бичующей как Московскую тиранию, так и радикальную нелепицу новейших дней. В том же насмешливом роде Толстой и его двоюродные братья, Алексей, Владимир и Александр Жемчужниковы, писали под коллективным псевдонимом «Козьма Прутков». Прутков изображался чрезвычайно ограниченным бюрократом, возомнившим себя писателем; безвкусица его стихотворений и общая непроходимая глупость должны были стать сатирическим заслоном литературным притязаниям многочисленных мелких писателей, превозносимых современниками.

Толстого подвергали жестокой критике за то, что он не присоединился ни к одному из общественных направлений своего времени; однако человечность, возвышенные идеалы и эстетические достоинства его произведений обеспечивают ему достойное место в русской литературе.

1. Тема любви

Тема любви занимала большое место в творчестве Толстого. В любви Толстой видел основное начало жизни. Любовь пробуждает в человеке творческую энергию. Самое ценное в любви - родство душ, духовная близость, которую не в силах ослабить расстояние. Через всю любовную лирику поэта проходит образ любящей духовно богатой женщины.

Основным жанром любовной лирики Толстого стали стихотворения романсового типа.

С 1851 года все стихотворения были посвящены одной женщине Софье Андреевне Миллер, которая впоследствии стала его женой, она была единственной на всю жизнь любовью А.Толстого, его музой и первым строгим критиком. Вся любовная лирика А.Толстого с 1851 года посвящена ей.

Вместе с тем любопытно, что это чувство уже испытало влияние общественного настроения, сформированного во многом демократизацией духовной жизни русского общества. Вот почему и героиня любовной лирики А. К. Толстого, несмотря на то, что была она женщиной вполне независимой, обладавшей достаточно сильным характером и волей, предстает в стихах человеком, много претерпевшим, нуждающимся в сочувствии и поддержке. Это отразилось не только в стихах, но и в письмах поэта.

Стихотворение «Средь шумного бала», благодаря музыке Чайковского, превратилось в знаменитый романс, который был очень популярен и в XIX, и в XX веках. литература толстой писатель

Произведение представляет собой стихотворную новеллу, в которой «с почти летописной точностью» воспроизведены обстоятельства случайной встречи поэта с незнакомкой, появившейся в суете многолюдного бала. Автор не видит её лица, но успевает заметить «печальные очи» под маской, услышать голос, в котором парадоксальным образом соединены «и звук нежной свирели, и рокот морского вала». Портрет дамы выглядит столь же неопределённым, как и чувства, которые внезапно овладевают лирическим героем: с одной стороны, его волнует её загадочность, с другой -- он встревожен и растерян перед напором одолевающих его «неясных грёз»

2. Тема природы

А.К. Толстому свойственно необычайно тонкое ощущение красоты родной природы. Он умел уловить самое характерное в формах и красках природы, ее звуках и запахах.

Многие произведения А. К. Толстого строятся на описании своих родных мест, своей Родины, вскормившей и вырастившей поэта. В нем очень сильна любовь ко всему «земному», к окружающей природе, он тонко ощущает её красоту. В лирике Толстого преобладают стихотворения пейзажного типа.

В конце 50-60 годов в произведениях поэта появляются восторженные, народно-песенные мотивы. Отличительной чертой лирики Толстого становится фольклорность.

Особенно привлекательна для Толстого весенняя пора, расцветающие и оживающие поля, луга, леса. Любимым образом природы в поэзии Толстого является «веселый месяц май». Весеннее возрождение природы исцеляет поэта от противоречий, душевных терзаний и придает его голосу нотки оптимизма.

В стихотворении «Край ты мой, родимый край» Родина у поэта ассоциируется с величием степных скакунов, с их безумными скачками на полях. Гармоничное слияние этих величественных животных с окружающей природой, создают у читателя образы безграничной свободы и необъятных просторов родного края.

В природе Толстой видит не только неумирающую красоту и врачующую истерзанный дух современного человека силу, но и образ многострадальной Родины. Пейзажные стихотворения легко включают в себя раздумья о родной земле, о битвах за независимость страны, о единстве славянского мира. («Ой стоги, стоги»)

Многие лирические стихотворения, в которых поэт воспевал природу, положены на музыку великими композиторами. Чайковский высоко ценил простые, но глубоко волнующие произведения поэта и считал их необыкновенно музыкальными.

3. Сатира и юмор

Юмор и сатира всегда были частью натуры А.К. Толстого. Веселые розыгрыши, шутки, проделки молодого Толстого и его двоюродных братьев Алексея и Владимира Жемчужниковых были известны на весь Петербург. Особенно доставалось государственным чиновникам высшего ранга.

Позже Толстой стал одним из создателей образа Козьмы Пруткова - самодовольного, глупого чиновника, начисто лишенного литературного дара. Толстой и Жемчужниковы составили биографию вымышленного горе-литератора, выдумали место работы, знакомые художники написали портрет Пруткова.

От имени Козьмы Пруткова они писали и стихи, и пьески, и афоризмы, и исторические анекдоты, высмеивая в них явления окружающей действительности и литературы. Многие верили, что такой писатель действительно существует.

Афоризмы Пруткова пошли в народ.

Сатирические его стихотворения пользовались большим успехом. Любимыми сатирическими жанрами А.К. Толстого были: пародии, послания, эпиграммы.

Сатира Толстого поражала своей смелостью и озорством. Свои сатирические стрелы он направлял и на нигилистов («Послание к М.Н. Лонгинову о дарвинизме», баллада «Порой веселой мая…» и др.), и на государственный порядок («Сон Попова»), и на цензуру, и мракобесие чиновников, и даже на самую русскую историю («История государства Российского от Гостомысла до Тимашева»).

Самым известным произведением данной тематики является сатирическое обозрение «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» (1868). В 83 четверостишиях изложена вся история России (1000 лет) с призвания варягов до правления Александра II. Алексей Константинович дает меткие характеристики русским князьям и царям, описывая их попытки улучшить жизнь на Руси. А заканчивается каждый период словами:

Земля наша богата

Порядка ж снова нет.

4. Тема истории России

Основными жанрами в исторической лирике А.К.Толстого являлись баллады, былины, поэмы, трагедии. В этих произведениях развернута целая поэтическая концепция русской истории.

Историю России Толстой делил на два периода: домонгольский (Киевская Русь) и послемонгольский (Московская Русь).

Первый период он идеализировал. По его убеждению, в древности Русь была близка к рыцарской Европе и воплощала высший тип культуры, разумного общественного устройства и свободного проявления достойной личности. На Руси не было рабства, существовало народовластие в форме веча, не было деспотизма и жестокости в управлении страной, князья относились с уважением к личному достоинству и свободе граждан, русский народ отличался высокой нравственностью и религиозностью. Высок был и международный престиж Руси.

Баллады и поэмы Толстого, рисующие образы Древней Руси, пронизаны лиризмом, они передают страстную мечту поэта о духовной независимости, восхищение цельными героическими натурами, запечатленными народной эпической поэзией. В балладах «Илья Муромец», «Сватовство», «Алеша Попович», «Боривой» образы легендарных героев и исторические сюжеты иллюстрируют мысль автора, воплощают его идеальные представления о Руси.

Монголо-татарское нашествие повернуло течение истории вспять. С 14 века на смену вольностям, всеобщему согласию и открытости Киевской Руси и Великого Новгорода приходят холопство, тирания и национальная замкнутость России Московской, объясняемые тяжким наследием татарского ига. Устанавливается рабство в виде крепостного права, уничтожено народовластие и гарантии свободы и чести, возникают самодержавие и деспотизм, жестокость, моральное разложение населения.

Все эти процессы он относил в первую очередь к периоду правления Ивана III, Ивана Грозного, Петра Великого.

XIX век Толстой воспринимал как прямое продолжение позорного «московского периода» нашей истории. Поэтому и современные российские порядки подвергались критике со стороны поэта.

Толстой включал в свои произведения образы народных героев (Илья Муромец, Боривой, Алеша Попович) и правителей (князь Владимир, Иван Грозный, Петр I)

Любимым жанром поэта была баллада

Наиболее распространенный в творчестве Толстого литературный образ - это образ Ивана Грозного (во многих произведениях- баллады «Василий Шибанов», «Князь Михайло Репнин», роман «Князь Серебряный», трагедия «Смерть Иоанна Грозного»). Эпоха правления этого царя - это яркий пример «московщины»: казни неугодных, бессмысленная жестокость, разорение страны царскими опричниками, закрепощение крестьян. Кровь стынет в венах, когда читаешь строки из баллады «Василий Шибанов» о том, как слуга сбежавшего в Литву князя Курбского привозит Ивану Грозному послание от хозяина.

Для А. Толстого была характерна личная независимость, честность, неподкупность, благородство. Ему были чужды карьеризм, приспособленчество и высказывание мыслей, противных его убеждениям. Поэт всегда честно говорил в глаза царю. Он осуждал державный курс русской бюрократии и искал идеал в истоках русской демократии древнего Новгорода. Кроме того, он решительно не принимал и русский радикализм революционеров-демократов, находясь вне обоих станов.

Заключение

Алексей Константинович Толстой по сей день остается великим русским писателем «Золотого века» русской литературы. Естественно, писатель вложил значимый, огромный вклад в развитие отечественной литературы. Он разносторонний поэт, так как писал свои произведения, отталкиваясь от любых тем, в которых писал то, что он думает, выражая свою точку зрения через художественные образы, приемы и др. Некоторые из этих тем лирики Толстого, притом немало важных, мы уже изучили.

Ретроград, монархист, реакционер - такими эпитетами награждали Толстого сторонники революционного пути: Некрасов, Салтыков-Щедрин, Чернышевский. А в советское время великий поэт был низведен до положения второстепенного поэта (мало издавался, не изучался в курсе литературы). Но как ни старались предать забвению имя Толстого, влияние его творчества на развитие русской культуры оказалось огромно (литература - стал предтечей русского символизма, кино -11 фильмов, театр - трагедии прославили русскую драматургию, музыка -70 произведений, живопись - картины, философия - взгляды Толстого стали основой для философской концепции В. Соловьева).

«Я один из двух или трех писателей, которые держат у нас знамя искусства для искусства, ибо убеждение мое состоит в том, что назначение поэта - не приносить людям какую-нибудь непосредственную выгоду или пользу, но возвышать их моральный уровень, внушая им любовь к прекрасному…» (А. К. Толстой).

Библиография

1. «Алексей Константинович Толстой» http://www.allsoch.ru

2. «Толстой Алексей Константинович» http://mylektsii.ru

3. «Русская любовная лирика» http://www.lovelegends.ru

4. «Природа в творчестве А. К. Толстого» http://xn----8sbiecm6bhdx8i.xn--p1ai

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Жизнь и творчество Алексея Константиновича Толстого. Юмористически-сатирические стихотворения Толстого против течений ХІХ в. Киевская Русь в его поезии. Пьеса-трилогия "Царь Борис" - психологическое исследование личностей русских царей и народа.

реферат , добавлен 18.01.2008


Граф А.К. Толстой - русский писатель, поэт, драматург; член-корреспондент Петербургской Академии наук с 1873 года. Биография: университеты, дипломатический опыт, творчество: романтическая фантастика баллад, сатирические стихотворения, историческая проза.

презентация , добавлен 18.02.2013


Историческая тема в творчестве А. Толстого в узком и широком смысле. Усложнение материала в творческом процессе Толстого. Влияние политической системы времени на отображение исторической действительности в прозе и драме. Тема Петра в творчестве писателя.

реферат , добавлен 17.12.2010


Путь Жуковского к романтизму. Отличие русского романтизма от западного. Созерцательность романтики творчества, эклектизм ранних произведений поэта. Философское начало в лирике поэта, жанровое своеобразие баллад, значение для русской литературы.

курсовая работа , добавлен 03.10.2009


Значение пейзажной лирики в творчестве русских поэтов второй половины XIX века. Пейзажная лирика в стихотворениях Алексея Толстого, Аполлона Майкова, Ивана Никитина, Алексея Плещеева, Ивана Сурикова. Сочетание внутреннего мира человека и красоты природы.

реферат , добавлен 30.01.2012


Список произведений писателя В. Суворова, посвященные событиям Второй мировой войны. Тема романа "Контроль" и его достоинства. Произведения "заволжского цикла" А.Н. Толстого, принесшие ему известность. Сюжетные линии романа "Хождение по мукам".

презентация , добавлен 28.02.2014


Основные процессы архаизации и обновления русской лексики. Повесть "Детство" Л.Н. Толстого: история создания, её место в русской литературе. Лингвистическая наука об архаизмах и их стилистическом использовании. Семантическая классификация историзмов.

дипломная работа , добавлен 11.05.2010


Сравнительный подход к изучению русской и татарской литературы ХІХ-ХХ в. Анализ влияния творческой деятельности Толстого на становление татарской культуры. Рассмотрение темы трагического в романах Толстого "Анна Каренина" и Ибрагимова "Молодые сердца".

реферат , добавлен 14.12.2011


Происхождение семьи русского писателя Льва Николаевича Толстого. Переезд в Казань, поступление в университет. Лингвистические способности юного Толстого. Военная карьера, выход в отставку. Семейная жизнь писателя. Последние семь дней жизни Толстого.

презентация , добавлен 28.01.2013


Краткие сведения о жизненном пути и деятельности Льва Николаевича Толстого - выдающегося русского писателя и мыслителя. Его детские годы и период образования. Расцвет творчества Толстого. Путешествия по Европе. Смерть и похороны писателя в Ясной Поляне.

Ранчин А. М.

Комическое начало присутствует и в совершенно серьезных, не смеховых произведениях Толстого, лишь подсвеченных иронией.

Комические элементы в серьезных толстовских сочинениях восходят к романтической традиции: они несут в себе особый смысл, который не отрицает, не дискредитирует предметы и темы, подвергнутые иронии, а, напротив, утверждает их значимость и высоту. Ирония этого рода призвана указать не несовместимость изображаемого с миром заурядным, прозаичным, обыденным. Немецкие романтики на рубеже XVIII и XIX столетий назвали такой комизм «романтической иронией». Фридрих Шлегель в «Критических (ликейских) фрагментах» утверждал: «Ирония есть форма парадоксального. Парадоксально все, что одновременно хорошее и значительное» и признавал: «Остроумие самоценно, подобно любви, добродетели и искусству». По поводу ее варианта – «сократической иронии» - немецкий писатель и философ замечал: «В ней все должно быть шуткой и все должно быть всерьез, все простодушно откровенным и все глубоко притворным <…> Нужно считать хорошим знаком, что гармонические пошляки не знают, как отнестись к этому постоянному самопародированию, когда попеременно нужно то верить, то не верить, покамест у них не начнется головокружение, шутку принимать всерьез, а серьезное принимать за шутку» (Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980. С. 52, 53, пер. нем. Г.М. Васильевой) У Алексея Толстого романтическая ирония несет на себе след воздействия поэзии позднего романтика Генриха Гейне.

Вот один из примеров – монолог Сатаны из драматической поэмы «Дон Жуан» (1859-1860), обращенный к духу - ангелу:

Превосходительный! Не стыдно ль так ругаться?

Припомни: в оный день, когда я вздумал сам

Владыкой сделаться вселенной

И на великий бой поднялся дерзновенно

Из бездны к небесам,

А ты, чтоб замыслам противостать свободным,

С негодованьем благородным,

Как ревностный жандарм, с небес навстречу мне

Пустился и меня шарахнул по спине,

Не я ль в той схватке благотворной

Тебе был точкою опорной?

Ты сверху напирал, я снизу дал отпор;

Потом вернулись мы - я вниз, ты в поднебесье, И во движенье сил всемирных с этих пор

Установилось равновесье.

Но если б не пришлось тебе меня сшибить

И, прыгнув сгоряча, ты мимо дал бы маху,

Куда, осмелюся спросить,

Ты сам бы полетел с размаху?

Неблагодарны вы, ей-ей,

Но это все дела давно минувших дней,

Преданья старины глубокой -

Кто вспомнит старое, того да лопнет око!

Комичны ироническое именование «превосходительный» (почти «Ваше превосходительство»), сравнение ангела, низвергнувшего отступника с небес, с жандармом, грубо-просторечное «шарахнул», литературная осведомленность нечистого духа, цитирующего «Руслана и Людмилу» («дела давно минувших дней, / Преданья старины глубокой») и поучающего христианскому всепрощению («Кто вспомнит старое, того да лопнет око!»). Дополнительный смеховой эффект происходит из-за столкновения просторечий и разговорной лексики («сшибить», «сгоряча», «дал бы маху», «ей-ей») с церковнославянизмами («благотворные», «око») и с синтаксическими конструкциями, характерными для высокого слога, такими как инверсия («Владыкой сделаться вселенной», «замыслам противостать свободным», «с негодованьем благородным», «сил всемирных»).

Сатана у Толстого, пострадавший от «рукоприкладства» светлого духа, одновременно по-прежнему дерзновенен и вместе с тем смешон в своей обиде на ангела. Он старый софист, пытающийся оправдать свершившееся с помощью логических экивоков и виляний.

Другой пример - это самоирония автора, отождествляющего себя с героем в поэме «Портрет» (1872-1873, опубл. в 1874). Поэма - полушутливое и воспоминание об отроческих годах персонажа, влюбившегося в красавицу на старинном портрете, с трепетом ожидавшего свидания и увидевшего ее во сне ожившею и сошедшую с холста. По мнению Д. Святополк-Мирского, это «самая оригинальная и прелестная из его поэм <…>, романтическая юмористическая поэма в октавах, в стиле пропущенного через Лермонтова байроновского Дон Жуана, рассказывающая о любви восемнадцатилетнего поэта к портрету дамы восемнадцатого века. Смесь юмора и полумистической романтики замечательно удачна, и чувство иронической и мечтательной тоски по дальней стороне выражено с восхитительным изяществом (Мирский Д. С. История русской литературы с древнейших времен до 1925 года / Пер. с англ. Р. Зерновой. London, 1992. С. 354-355).

Поэма содержит ернические выпады против «реализма» - нигилизма и современной журналистики (например, это упоминание имени М.М. Стасюлевича - издателя влиятельного журнала «Вестник Европы», в который и была отослана поэма автором для публикации):

Все ж из меня не вышел реалист -

Да извинит мне Стасюлевич это!

Недаром свой мне посвящала свист

Уж не одна реальная газета.

Я ж незлобив: пусть виноградный лист

Прикроет им небрежность туалета

И пусть Зевес, чья сила велика,

Их русского сподобит языка!

Шутливо, забавным слогом поэт высказывает задушевные мысли о благотворности классического образования, ревностным поборником которого был тезка-«омоним» граф Д.А. Толстой:

Да, классик я - но до известной меры:

Я б не хотел, чтоб почерком пера

Присуждены все были землемеры,

Механики, купцы, кондуктора

Вергилия долбить или Гомера;

Избави бог! Не та теперь пора;

Для разных нужд и выгод матерьяльных

Желаю нам поболе школ реальных.

Но я скажу: не паровозов дым

И не реторты движут просвещенье -

Свою к нему способность изощрим

Лишь строгой мы гимнастикой мышленья,

И мне сдается: прав мой омоним,

Что классицизму дал он предпочтенье,

Которого так прочно тяжкий плуг

Взрывает новь под семена наук.

Но эта ангажированность и разговорная непритязательность, «домашность» тона соседствуют с волнующими возвышенными строками, полными и традиционных поэтизмов («томно»), и уже архаичных церковнославянизмов («вежды»), и хрестоматийных метафор, обновленных оксюмороном («сдержанный огонь» глаз):

Он весь сиял, как будто от луны;

Малейшие подробности одежды,

Черты лица все были мне видны,

И томно так приподымались вежды,

И так глаза казалися полны

Любви и слез, и грусти и надежды,

Таким горели сдержанным огнем,

Как я еще не видывал их днем.

Однако в финале поэмы тема романтической влюбленности оборачивается мотивом болезни, которую подозревают у героя. Медицинские диагнозы («лунатик» и «мозговая горячка»), произнесенные на латыни,

Меж тем родные - слышу их как нынe -

Вопрос решали: чем я занемог?

Мать думала - то корь. На скарлатине

Настаивали тетки. Педагог

С врачом упорно спорил по-латыне,

И в толках их, как я расслышать мог,

Два выраженья часто повторялись:

Somnambulus и febris cerebralis...

Комическое завершение произведения нимало не снимает серьезности отроческого чувства. Такое сочетание самоиронии и возвышенности у Толстого унаследует философ и поэт Владимир Соловьев, создавший полукомическую и мистическую поэму «Три свидания».

На противоположном полюсе толстовской поэзии - тексты, исполненные самоценного, игрового комизма, строящиеся по «логике» абсурда. Таково, например, шуточное стихотворение «Угораздило кофейник…» (1868):

Угораздило кофейник

С вилкой в роще погулять.

Набрели на муравейник;

Вилка ну его пырять!

Расходилась: я храбра-де!

Тычет вдоль и поперек.

Муравьи, спасенья ради,

Поползли куда кто мог;

А кофейнику потеха:

Руки в боки, кверху нос,

Надседается от смеха:

«Исполати! Аксиос!

Веселися, храбрый росс!»

Горделиво-самонадеянное веселье приводит к печальному исходу. Хохотун кофейник наказан муравьиными укусами:

Тут с него свалилась крышка,

Муравьев взяла одышка,

Все отчаялись - и вот -

Наползли к нему в живот.

Как тут быть? Оно не шутки:

Насекомые в желудке!

Он, схватившись за бока,

Пляшет с боли трепака.

В стихотворении абсурд на абсурде сидит и абсурдом погоняет. Противоестественна сама ситуация лесной прогулки двух предметов кухонной утвари; она усугублена немотивированной агрессией вилки в отношении обитателей муравейника и весельем ее товарища, возглашающего церковную хвалу из службы при архиерее («Исполати») и произносящего слово из службы возведения в епископский сан («Аксиос»). Не менее дико выглядит цитата из державинского «Гром победы, раздавайся…», бывшего на рубеже XVIII и XIX вв. почти официальным российским гимном. «Муравьев взяла одышка» - но отчего эти маленькие-маленькие насекомые вдруг чувствуют «одышку»?

Как пишет Ю.М. Лотман, «текст строится по законам бессмыслицы. Несмотря на соблюдение норм грамматико-синтаксического построения, семантически текст выглядит как неотмеченный: каждое слово представляет самостоятельный сегмент, на основании которого почти невозможно предсказать следующий. Наибольшей предсказуемостью здесь обладают рифмы. Не случайно текст приближается в шуточной имитации буриме - любительских стихотворений на заданные рифмы, в которых смысловые связи уступают место рифмованным созвучиям <…>» (Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 207-208).

В концовке же содержится мораль:

Поделом тебе, кофейник!

Впредь не суйся в муравейник,

Нe ходи как ротозей,

Умеряй характер пылкий,

Избирай своих друзей

И не связывайся с вилкой!

Абсурдистское стихотворение превращается в пародию на басню.

В комических произведениях Толстого обитают не только муравьи, но и прочие насекомые, как во втором тексте из цикла «Медицинские стихотворения» (1868):

Навозный жук, навозный жук,

Зачем, среди вечерней тени,

Смущает доктора твой звук?

Зачем дрожат его колени?

Несчастный доктор избран Толстым в комические персонажи не случайно: фигура «непоэтическая», ассоциирующаяся с миром физиологии и ставшая одним из символов претившего поэту нигилизма.

O врач, скажи, твоя мечта

Теперь какую слышит повесть?

Какого ропот живота

Тебе на ум приводит совесть?

Банальная рифма «повесть – совесть» до Толстого встречалась в разных стихотворных контекстах, но преимущественно в серьезном и драматическом, Такова она в пушкинских «Братьях-разбойниках»:

У всякого своя есть повесть,

Всяк хвалит меткий свой кистень.

Шум, крик. В их сердце дремлет совесть:

Она проснется в черный день.

В «Евгении Онегине» эта рифма встречается в лирическом серьезном контексте - в рассказе об исповеди Ленского Онегину:

Поэт высказывал себя;

Свою доверчивую совесть

Он простодушно обнажал.

Евгений без труда узнал

Его любви младую повесть

Такой же характер она имеет и в лирике Лермонтова:

Я не хочу, чтоб свет узнал

Мою таинственную повесть;

Как я любил, за что страдал,

Тому судья лишь бог да совесть!..

Или у него же:

И как-то весело и больно

Тревожить язвы старых ран...

Тогда пишу. Диктует совесть,

Пером сердитый водит ум:

То соблазнительная повесть

Сокрытых дел и тайных дум…

(«Журналист, читатель и писатель»)

Но у Лермонтова однажды эта рифма встречается и в поэме «Сашка» - тексте скабрезно-шутливого характера.

В толстовской стихотворной шутке возвышенная «повесть» души оказалась рядом с не менее поэтическим «ропотом», но - «ропотом живота». Словесному оксюморону соответствует неожиданная образная метаморфоза: навозный жук - и насекомое с не очень неприличным названием - оказывается воплощением души погубленной доктором пациентки:

Лукавый врач, лукавый врач!

Трепещешь ты не без причины -

Припомни стон, припомни плач

Тобой убитой Адольфины!

Твои уста, твой взгляд, твой нос

Ее жестоко обманули,

Когда с улыбкой ты поднес

Ей каломельные пилюли...

Назревает самый «патетический» момент стихотворения - речь автора переходит в инвективу самой печальной Адольфины, обращенную к врачу-убийце:

Свершилось! Памятен мне день -

Закат пылал на небе грозном -

С тех пор моя летает тень

Вокруг тебя жуком навозным...

Трепещет врач - навозный жук

Вокруг него, в вечерней тени,

Чертит круги - а с ним недуг,

И подгибаются колени...

Мотив мести жертвы убийцы, явление призрака - излюбленные романтические мотивы, пародически трактованные Толстым.

В еще одном стихотворении из «медицинского» цикла - «Берестовой будочке» (между 1868 и 1870) - доктор представлен в роли музыканта, своей нехитрой игрою зачаровывающего птиц:

В берестовой сидя будочке,

Ногу на ногу скрестив,

Врач наигрывал на дудочке

Бессознательный мотив.

Мечты врача комически вмещают рядом медицинские материи и любовь и красоту («Венеру» и «граций»):

Он мечтал об операциях,

О бинтах, о ревене,

О Венере и о грациях...

Птицы пели в вышине.

Птицы пели и на тополе,

Хоть не ведали о чем,

И внезапно все захлопали,

Восхищенные врачом.

Заканчивается стихотворение неожиданным монологом «скворца завистливого», напоминающего восхищенным слушателям, что «песни есть и мелодичнее, / Да и дудочка слаба».

Обращение Толстого к миру насекомых и птиц, живущему своей особенной жизнью и способному судить о человеке, напоминает об опытах русской поэзии ХХ в. - о поэзии Николая Заболоцкого, особенно ранней, периода ОБЭРИУ, и о стихах близкого к обэриутам Николая Олейникова. Для Толстого его энтомологическая и орнитологическая поэзия была не более чем литературной забавой, явлением маргинальным. Прошло немногим более полувека, и границы периферии и центра сместились. В поэзии Олейникова ничтожные насекомые или рыба карась становятся вызывающими любопытство и сочувствие героями, ставшим трагическими жертвами жестокого мира. «Эта коллизия <…> животно-человеческих персонажей Олейникова: блохи Петровой, карася, таракана, теленка <…>. Сквозь искривленные маски, буффонаду, галантерейный язык, с его духовным убожеством, пробивалось очищенное от “тары” слово о любви и смерти, о жалости и жестокости» (Гинзбург Л. Записные книжки. Воспоминания. Эссе. СПб., 2002. С. 503).

Пародическое начало - отличительная черта многих стихотворений Толстого. Иногда оно имеет самоценный игровой характер, как в комическом продолжении пушкинского стихотворения - надписи (эпиграммы) «Царскосельская статуя». Первая строфа - пушкинская, вторая - толстовская:

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.

Дева печально сидит, праздный держа черепок.

Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой:

Дева над вечной струей вечно печальна сидит.

Чуда не вижу я тут. Генерал-лейтенант Захаржевский,

В урне той дно просверлив, воду провел чрез нее.

(В.Я. Захаржевский, 1760-1860 - начальник Царскосельского дворцового управления.) Комический эффект возникает благодаря контрасту между условной поэтической трактовкой скульптуры Пушкиным и исполненным здравого смысла комментарием Толстого. Но в конечном счете целью «комментатора» было как раз не утверждение здравомыслия, а демонстрация превосходства поэзии, одушевляющей мертвый мрамор, превращающей остановленное мгновение в вечность и превращающей хитроумное изобретение в живую картину. Ирония пародиста оказывается направленной на самое себя, на свое «плоское» здравомыслие.

Однако иногда сатира Толстого именно направлена на пародируемый текст и призвана показать его пустоту и ничтожность, причем предметом пародии обычно становится не конкретное произведение, а некая обобщенная модель какого-либо жанра или поэтического направления. Так происходит в стихотворении «К моему портрету», входящем в круг произведений, принадлежащих графоману и пошляку Козьме Пруткову - вымышленному автору, творения которого были созданы совместным трудом Толстого и братьев Жемчужниковых:

Когда в толпе ты встретишь человека,

Который наг;(*)

Чей лоб мрачней туманного Казбека,

Неровен шаг;

Кого власы подъяты в беспорядке,

Кто, вопия,

Всегда дрожит в нервическом припадке, Знай - это я!

Кого язвят со злостью, вечно новой

Из рода в род;

С кого толпа венец его лавровый

Безумно рвет;

Кто ни пред кем спины не клонит гибкой, Знай - это я:

В моих устах спокойная улыбка,

В груди - змея!..

(*) Вариант: на коем фрак.- Прим. Козьмы Пруткова.

По характеристике, принадлежащей Ю.М. Лотману, «пародия воспроизводит стихотворение, выполняющее все нормы читательского ожидания и превратившееся в набор шаблонов». Это толстовское стихотворение «смонтировано из общеизвестных в ту эпоху штампов романтической поэзии и имитирует мнимо значительную, насквозь угадываемую систему. Основное противопоставление: «я (поэт) - толпа», дикость и странность поэта - пошлость толпы, ее враждебность - все это были уже смысловые шаблоны. Они дополняются демонстративным набором штампов на уровне фразеологии, строфы и метра. Инерция задана и нигде не нарушается: текст (как оригинальное художественное произведение) лишен информации. Пародийная информация достигается указанием на отношение текста к вне-текстовой реальности. «Безумный поэт» в тексте оказывается в жизни благоразумным чиновником. Указание на это - два варианта одного и того же стиха. В тексте: «Который наг», под строкой: «На коем фрак». Чем шаблонней текст, тем содержательнее указание на его реальный жизненный смысл. Но это уже информация пародии, а не пародируемого ею объекта» (Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. С. 129-130).

Эта характеристика верна, но абстрагирована от конкретных приемов, создающих пародийный эффект. Сила комического эффекта заключена в том, что Толстой, действительно прибегая к набившей оскомину, банальной оппозиции «безумный поэт - толпа», реализует ее с помощью образов, резко диссонирующих с литературными конвенциями романтической словесности. Нагота поэта в толпе предстает дичайшим неприличием (так вести себя, разгуливая без одежды, может только сумасшедший). «Подъятые» «в беспорядке власы» - тоже отнюдь не простая банальность (два церковнославянизма рядом - «подъятые» и «власы» - в соседстве с прозаизмом «в беспорядке» создают острейшее стилистическое противоречие). Неровный шаг ассоциируется с походкой калеки или, скорее, пьяного (при такой трактовке и нагота поэта может ассоциироваться с поведением пьяного, дошедшего до невменяемого состояния). «Нервический припадок» - характеристика опять-таки явно не из романтического лексикона, поддерживающая переход обветшавшей романтической темы безумного поэта в предметный и буквальный план - в изображение безумца, разгуливающего по городским улицам. Мотив независимости поэта воплощается посредством самоотрицания: «Спины не клонит гибкой» («гибкая спина» - выражение, однозначно ассоциирующееся с угодничеством, с сервилизмом).

Стихотворение «К моему портрету», действительно, содержит гиперболизированные ультраромантические штампы: сравнение лба лирического героя с мрачным Казбеком (комическое переосмысление штампа «высокое чело», памятного прежде всего по лермонтовскому «Демону»), «змея» в душе героя-поэта. Но не они одни создают комический эффект. Его источник - сочетание абсолютно клишированного содержания с непредсказуемым планом выражения. Толстовское стихотворение воспринимается, в частности, как пародия на стихи Владимира Бенедиктова, в которых интенсивность романтического поэтического языка была доведена до предела и избитые клише сочетались с вещественными, «плотскими» образами.

Одним из неизмененных предметов осмеяния для Толстого были самодовольные наставления и назидания. В стихотворении «Мудрость жизни» поэт пародирует их, сводя их к абсурдным или тавтологически самоочевидным советам, в том числе физиологического свойства:

Если хочешь быть майором,

То в сенате не служи,

Если ж служишь, то по шпорам

Не вздыхай и не тужи.

Будь доволен долей малой,

Тщись расходов избегать,

Руки мой себе, пожалуй,

Мыла ж на ноги не трать.

Будь настойчив в правом споре,

В пустяках уступчив будь,

Жилься докрасна в запоре,

А поноса вспять не нудь.

Замарав штаны малиной

Иль продрав их назади,

Их сымать не смей в гостиной,

Но в боскетную поди.

Среди комических стихотворений Толстого выделяются социальные и политические сатиры. Их предмет - либо власть, российская бюрократия, в том числе сановная, либо радикалы-нигилисты. В одном из писем Толстой дал такое разъяснение своих политических взглядов: «Что касается нравственного направления моих произведений, то могу охарактеризовать его, с одной стороны, как отвращение к произволу, с другой, к ложному либерализму, стремящемуся возвысить то, что низко, но унизить высокое. Впрочем, я полагаю, что оба эти отвращения сводятся к одному: ненависти к деспотизму, в какой бы форме он ни проявлялся. Могу прибавить к этому ненависть к педантической пошлости наших так называемых прогрессистов с их проповедью утилитаризма в поэзии». Он замечал: «Любопытен, кроме всего прочего, тот факт, что в то время как журналы клеймят меня именем ретрограда, власти считают меня революционером» (воспроизводится по кн.: Жуков Д. А.К. Толстой. М., 1982, цит по электронной версии: ).

Писатель, высоко ценя свободу, осмыслял ее прежде всего как свободу художника от диктата идеологов, в том числе и в первую очередь - нигилистов-утилитаристов:

Правда все та же! Средь мрака ненастного

Верьте чудесной звезде вдохновения,

Дружно гребите, во имя прекрасного,

Против течения!

Светский знакомый писателя консервативный журналист князь В.П. Мещерский так отзывался о нем: «В лице графа Толстого было страстное, но честное убеждение человека самых искренних и даже фанатичных, гуманно космополитичных взглядов и стремлений… <…> …Отсюда у него естественно исходило требование гуманности вместо строгости...» (воспроизводится по кн.: Жуков Д. А.К. Толстой, цит. по электронной версии: az.lib.ru/t/tolstoj_a_k/text_0250.shtml).

Особо неприязненно Толстой относился к внедрению фрунта и воинской дисциплины в жизнь общества. В поэме «Портрет» он писал об этом так:

В мои ж года хорошим было тоном

Казарменному вкусу подражать,

И четырем или осьми колоннам

Вменялось в долг шеренгою торчать

Под неизбежным греческим фронтоном.

Во Франции такую благодать

Завел, в свой век воинственных плебеев,

Наполеон, - в России ж Аракчеев.

«Казарменная» строгость архитектуры ампира истолковывается как зримое выражение этого духа унификации, обезличенности. Этот мертвящий дух, согласно автору «Портрета», присущ культурному плебейству, символами которого предстают и великий Наполеон, и ставший притчей во языцех Аракчеев.

Одно из прутковских стихотворений, «Церемониал погребения в Бозе усопшего поручика и кавалера Фаддея Козьмича П…..», по предположению историка Г.С. Габаева, представляет собой пародию на ритуал погребения Николая I. (Между прочим, упоминание о «фершале из Севастополя» может быть намеком на Крымскую войну, начатую в царствование Николая I и проигранную Россией, несмотря на героическую оборону Севастополя.) Текст стихотворения построен по принципу фольклорной поэтики: это череда двустиший с парными рифмами, в которых: перечисляются все новые и новые участники процессии, причем по мере расширения перечня возрастает абсурдность происходящего:

Впереди идут два горниста,

Играют отчетисто и чисто. 2

Идет прапорщик Густав Бауер,

На шляпе и фалдах несет трауер.

По обычаю, искони заведенному,

Идет майор, пеший по-конному.

Едет в коляске полковой врач,

Печальным лицом умножает плач.

На козлах сидит фершал из Севастополя,

Поет плачевно: «Не одна во поле...»

Идет первой роты фельдфебель,

Несет необходимую мебель.

Три бабы, с флером вокруг повойника,

Несут любимые блюда покойника:

Ножки, печенку и пупок под соусом;

Идут Буренин и Суворин,

Их плач о покойнике непритворен.

Такая композиция характерна для кумулятивной сказки и для раешных куплетов, которыми зазывали и кукольники комментировали показываемые сценки, а также для т.н. кумулятивной сказки наподобие «Репки». Парные рифмованные стихи Толстого напоминают именно раешные тексты. Комизм происходящего усилен введением в текст современных автору реалий - имен журналистов В.П. Буренина и А.С. Суворина.

Похоже стихотворение и на рифмованную «повестушку» о Ерше. «Эта повестушка вся построена на игре собственными именами людей, ищущих ерша, и созвучными этим именам словами, подобранными притом в рифму: «Шол Перша заложил вершу, пришол Богдан, да ерша ему бог дал, пришол Иван, ерша поимал, пришол Устин, да ерша упустил” и т. д.» (История русской литературы: В 10 т. М.; Л., 1948. Т. 2, Ч. 2. С. 196). Толстого.

Фольклорные истоки прослеживаются и у некоторых других сатирических стихотворений Толстого. Таково стихотворение «У приказных ворот…», посвященное теме чиновничьего мздоимства и перекликающееся с древнерусской «Повестью о Шемякином суде» (перешедшей в лубок и в фольклор):

Пришел к дьяку истец, говорит: «Ты отец

Кабы ты мне помог - видишь денег мешок

Медных, Я б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей,

«Сыпь сейчас, - сказал дьяк, подставляя колпак. Ну-тка!»

Одновременно Толстой осваивает в комических целях изысканные рифмы, как в стихотворении «Рондо», с двумя типами перекликающихся сквозных парных рифм; вторые пары рифм воспринимаются как диссонансная (с несовпадающим ударным звуком) по отношению к первой:

Ax, зачем у нас граф Пален

Так к присяжным параллелен!

Будь он боле вертикален,

Суд их боле был бы делен!

Мы дрожим средь наших спален,

Мы дрожим среди молелен,

Оттого что так граф Пален

Ко присяжным параллелен!

Вездесущесть графа Палена изображается посредством рифмы, «открывающей» эхо его имени в самых разных словах. М.Л. Гаспаров так охарактеризовал эти рифмы: «стихотворение построено только на двух рифмах, как это полагается в рондо. Важно то, что эти две рифмы звучат похоже друг на друга: - ален и - елен, согласные одни и те же, различие только в ударных гласных. В современной терминологии созвучие типа - ален/-елен называется «диссонанс». Изредка используемое на правах рифмы, оно ощущается как нечто манерное и изысканное: таковы «солнце-сердце» у символистов, «нашустрил-осёстрил-астрил-перереестрил-выстрел» в «Пятицвете» Северянина, «Итак итог» в заглавии у Шершеневича. Как необычное, воспринимается созвучие «слово-слева-слава» в начале «Рабочим Курска...» Маяковского. Но в середине XIX века такие созвучия ощущались только комически, как «лжерифма»; едва ли не первое их обыгрывание в русской поэзии мы находим совсем рядом с «Рондо» Толстого - в «Военных афоризмах» Козьмы Пруткова («При виде исправной амуниции / Сколь презренны все конституции!», «Тому удивляется вся Европа, / Какая у полковника обширная шляпа», - с неизменными полковничьими примечаниями «рифма никуда не годится», «приказать аудитору исправить»)» (Гаспаров М.Л. «Рондо» А.К. Толстого. Поэтика юмора // Гаспаров М.Л. О русской поэзии: Анализа. Интерпретации. Характеристики. С. СПб., 2001. С. 69).

Комическое использование слов «вертикален» и «параллелен» - не открытие Толстого, оно принадлежит поэту и прозаику Александру Вельтману - замечательному экспериментатору в области литературных форм и заимствовано из его романа «Странник», где есть такие стихотворные строки:

В вас много чувства и огня,

Вы очень нежны, очень милы,

Но в отношении меня

В вас отрицательные силы.

Вы свет, а я похож на тьму,

Вы веселы, а я печален,

Вы параллельны ко всему,

А я, напротив, вертикален.

Толстой эти строки знал: они цитируется в письмах поэта.

Граф К.И. Пален - министр юстиции в 1867-1878 гг., упрекается Толстым в потакании суду присяжных. К такому нововведению, как суд присяжных, поэт относился скептически и высмеял этот институт также в балладе «Поток-богатырь».

«“Как все перемешано!” и “Когда же это кончится?” - вот два ощущения, порождаемые в читателе самой формой стихотворения: подбором слов и рифм. Эти ощущения объединяются и закрепляются главной приметой рондо - рефреном. Он однообразно повторяется вновь и вновь, создавая впечатление бесконечного утомительного топтания на месте. Части рефрена все время перетасовываются («Оттого что так граф Пален ко присяжным параллелен» - «Оттого что параллелен ко присяжным так граф Пален»), создавая впечатление однородности и взаимозаменимости. Однородность подчеркивается и фоническими средствами: слова «граф Пален», «параллелен», «присяжным» аллитерируют на п, р, н, а слово «параллелен» вообще кажется раздвижкой слова «Пален».

Нетрудно видеть, что «как все перемешано!» и «когда же это кончится?» - это те самые чувства, которые должно вызывать у читателя и содержание стихотворения. Суд вместо того, чтобы осуждать преступников, оправдывает их; министр вместо того, чтобы призвать суд к порядку, попустительствует этому беспорядку; это состояние тянется и тянется, и конца ему не видно, - вот картина, изображенная в стихотворении, и художественные средства (фоника, стих, стиль) полностью ей соответствуют» (Гаспаров М.Л. «Рондо» А.К. Толстого. С. 72).

Абсурдность бюрократических отношений, бесправие подданных перед властью - тема «китайского» стихотворения «Сидит под балдахином…», в котором китайские реалии лишь слегка камуфлируют шаржированную, доведенную до гротеска российскую действительность (1869). Поднебесная в те времена устойчиво воспринималась как сверхдеспотическая держава. Для понимания стихотворения необходимы «сопоставления с историко-философскими идеями, распространенными, начиная с Белинского и Герцена, в русской публицистике, философии и исторической науке 1840–1860-х гг. Имеются в виду представления, согласно которым крепостное право и самодержавная бюрократия являют в русской государственной жизни «восточное» начало, начало неподвижности, противоположное идее прогресса. Можно было бы привлечь цитаты из Белинского и других публицистов о Китае, как стране, в которой стояние на месте заменило и историю, и общественную жизнь, стране, противоположной историческому динамизму Европы» (Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. С. 204).

Стихотворение начинается вопросом сановника («главного мандарина») Цу-кин-Цына, чье имя вызывает смех из-за предусмотренного автором созвучия с «сукин сын»:

Сидит под балдахином

Китаец Цу-Кин-Цын

И молвит мандаринам:

«Я главный мандарин!

Велел владыка края

Мне ваш спросить совет:

Зачем у нас в Китае

Досель порядка нет?»

Ситуация противоестественная, и эта противоестественность демонстрируется через несоответствие действий и языка описания. Цу-Кин-Цын именуется просто «китайцем», в то время как его окружение - крупные чиновники («мандарины»). Право господства Цу-Кин-Цына над собратьями не оправдано ничем, кроме объявления им себя «главным мандарином». Его высказывание, если использовать термины лингвистики, -чистый перформатив.

На вопрос об отсутствии порядка (сквозная тема другого стихотворения Толстого, «»История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» - тема отсутствия порядка приобрела злободневность в условиях пореформенной России.) следует абсолютно идиотский ответ:

Китайцы все присели,

Задами потрясли,

Гласят: «Затем доселе

Порядка нет в земли,

Что мы ведь очень млады,

Нам тысяч пять лишь лет;

Затем у нас нет складу,

Затем порядку нет!

Клянемся разным чаем,

И желтым и простым,

Мы много обещаем

И много совершим!»

Реакция Цу-Кин-Цына не менее абсурдна: он соглашается с мнением совета и одновременно решает подвергнуть чиновников телесным наказанием:

«Мне ваши речи милы, Ответил Цу-Кин-Цын, Я убеждаюсь силой

Столь явственных причин.

Подумаешь: пять тысяч,

Пять тысяч только лет!»

И приказал он высечь

Немедля весь совет.

Фактически, сами того не замечая, и мандарины, и их начальник дают своими поступками ответ на вопрос о причинах непорядка: они в тупости и безответственности подчиненных и в такой же тупости и произволе «главного мандарина». «В мире, создаваемом А. К. Толстым, между причиной и следствием пролегает абсурд. Действия персонажей лишены смысла, бессмысленны их обычаи <…>» (Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. С. 269).

Сатирический эффект стихотворения и проецирование «китайского» сюжета на российские реалии возникает благодаря обычно в комической поэзии Толстого контрастному соединению немногочисленных «китаизмов» («балдахин», «мандарины», «чай, и желтый и простой») и ярко окрашенных архаизмов - «русизмов». «В “Сидит под балдахином…” архаизмы сводятся к самым общеупотребительным в стилизованной поэзии славянизмам. Их всего три: “молвить”, “гласить”, “младой”. К ним примыкает грамматический славянизм “в земли”, архаизм “владыка” и просторечия, функционально выполняющие роль “русизмов”: “досель”, “склад”, “подумаешь”. Основная “древнерусская” окраска придается выражением “досель порядка нет”, которое представляет собой цитацию весьма известного отрывка из “Повести временных лет”. В 1868 г. А. К. Толстой превратил его в рефрен “Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева”. Эпиграфом к тому же стихотворению он поставил: “Вся земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет (Нестор. Летопись, стр. 8)”» (Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. С. 207).

В стихотворении «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» тема отсутствия порядка проводится уже на материале отечественной истории:

Послушайте, ребята,

Что вам расскажет дед.

Земля наша богата,

Порядка в ней лишь нет.

A эту правду, детки,

За тысячу уж лет

Смекнули наши предки:

Порядка-де, вишь, нет.

И стали все под стягом,

И молвят: «Как нам быть?

Давай пошлем к варягам:

Пускай придут княжить.

Ведь немцы тороваты,

Им ведом мрак и свет,

Земля ж у нас богата,

Порядка в ней лишь нет».

По замечанию И.Г. Ямпольского, «основной тон сатиры, шутливый и нарочито легкомысленный, пародирует ложный патриотический пафос и лакировку прошлого в официальной исторической науке того времени. Здесь Толстой соприкасается с Щедриным, с его «Историей одного города». Толстой близок к Щедрину и в другом, не менее существенном отношении. Как и «История одного города», «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» отнюдь не является сатирой на русскую историю; такое обвинение могло исходить лишь из тех кругов, которые стремились затушевать подлинный смысл произведения. <…> Было бы легкомысленно отождествлять политический смысл сатиры Щедрина и Толстого, но совершенно ясно, что и Толстой обращался лишь к тем историческим явлениям, которые продолжали свое существование в современной ему русской жизни, и мог бы вместе с Щедриным сказать: «Если б господство упомянутых выше явления кончилось… то я положительно освободил бы себя от труда полемизировать с миром уже отжившим» (письмо в редакцию «Вестника Европы»). И действительно, вся сатира Толстого повернута к современности. Доведя изложение до восстания декабристов и царствования Николая I, Толстой недвусмысленно заявляет: "… о том, что близко, // Мы лучше умолчим". Он кончает «Историю государства Российского» ироническими словами о «зело изрядном муже» Тимашеве. А.Е.Тимашев - в прошлом управляющий Третьим отделением, только что назначенный министром внутренних дел, - осуществил якобы то, что не было достигнуто за десять веков русской истории, то есть водворил подлинный порядок» (Ямпольский И.Г. А.К. Толстой. С. 40).

Действительно, между двумя «Историями» - Толстого и Салтыкова-Щедрина - есть несомненное сходство: обе строятся как пародии на официальную историографию, в обоих отечественное прошлое предстает чередой неурядиц, обманов, бедствий. Но не менее существенно отличие. Взгляд на прежнюю Россию автора «Истории одного города» продиктован прогрессистским представлением позитивистского толка о старине как об эпохе невежества и варварства. Конечно, у Салтыкова-Щедрина и подразумеваемое настоящее немногим лучше - но только потому, что здравые начала не усвоены обществом. И прошлое мыслится как эпоха дикого произвола и не менее дикого раболепия. В конечном счете, призвание варягов оказывается коренным, изначальным изъяном - свидетельством неспособности общества, народа жить «свои умом» и по своей воли, роковым отказом от свободы, за который приходится расплачиваться веками. Салтыков-Щедрин не случайно рисует своих градоначальников на одно лицо: давить и разорять - их общий «талант», отличаются друг от друга они лишь направленностью своей «дурости».

Толстой также пародирует официальную версию родной истории, в которой призвание варягов было отмечено как рождение российской государственности. (Надо помнить, что совсем незадолго до написания стихотворения, в 1862 г., праздновалось тысячелетие государства, и в Новгороде был воздвигнут Памятник тысячелетию России М.О. Микешина, в рельефах которого была запечатлена история страны начиная от этого полулегендарного события - от призвания Рюрика с братьями.) Но у Толстого призвание варягов как раз ничего не меняет - как не было порядка, так и не будет. А его исторические персонажи как раз не похожи друг на друга, и поэт дает им лаконичные, но весьма емкие характеристики наподобие: «Иван явился Третий; / Он говорит: «Шалишь! / Уж мы теперь не дети!» / Послал татарам шиш»; «Иван Васильич Грозный / Ему был имярек / За то, что был серьезный, / Солидный человек. // Приемами не сладок, / Но разумом не хром; / Такой завел порядок, / Хоть покати шаром!»; «Царь Александр Первый / Настал ему взамен, / В нем слабы были нервы, / Но был он джентльмен».

Александр Солженицын, признавая, что в «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева» автор «дал много метких стихов», посчитал ее позицию идущей «в лад радикалам» (Солженицын А.И. Алексей Константинович Толстой - драматическая трилогия и другое»). С этой трактовкой согласиться трудно. И роман «Князь Серебряный», и баллады поэта, и высказывания в письмах свидетельствуют, что Толстой старинную русскую историю любил, ценил, был глубоко к ней привязан и отнюдь не видел в ней сплошной театр абсурда. По существу толстовский взгляд на русское прошлое непохож на нигилистический радикализм.

И.Г. Ямпольский заметил о поэтике стихотворения: «Главный прием, при помощи которого Толстой осуществляет свой замысел, состоит в том, что о князьях и царях он говорит, употребляя чисто бытовые характеристики вроде «варяги средних лет» и описывая исторические события нарочито обыденными, вульгарными выражениями: «послал татарам шиш» и т.п. Толстой очень любил этот способ достижения комического эффекта при помощи парадоксального несоответствия темы, обстановки, лица со словами и самым тоном речи» (Ямпольский И.Г. А.К. Толстой. С. 41).

Не менее важную роль у Толстого играет ирония, проявляющаяся в противоречии между характеристикой личности исторического персонажа и общей оценкой его правления и деяний. Таков процитированный пример с Иваном Грозным: «серьезный», «солидный» и разумный царь довел страну до разорения. Слабые нервы и джентльменство Александра I никак не связаны с эпохой его правления и с чудесной победой над Наполеоном, упоминаемой в стихотворении.

Не менее сильный комический эффект возникает благодаря введению в текст бытовых деталей, «случайных» и чуждых историческому повествованию:

Узнали то татары:

«Ну, - думают, - не трусь!»

Надели шаровары,

Приехали на Русь.

Неоднократно использует поэт и макаронический стих, включая в текст на русском языке фразы на немецком и французском. Комический эффект создают макаронические рифмы, как в этом фрагменте:

И вот пришли три брата,

Варяги средних лет,

Глядят - земля богата,

Порядка ж вовсе нет.

«Hу, - думают, - команда!

Здесь ногу сломит черт,

Es ist ja eine Schande,

Wir mussen wieder fort»1.

(Немецкий текст: «Ведь это позор - мы должны убраться прочь».)

В 1830-1840-х гг. были очень популярны макаронические (русско-французские) стихи И.П. Мятлева, несомненно оказавшие воздействие на поэтику Толстого.

Ироническое освещение истории характерно также для сатирической баллады Толстого «Поток-богатырь» (1871). Былинный герой богатырь Поток, заснувший на пиру у князя Владимира, просыпается в средневековой Москве и видит жуткие картины, окрашенные восточным (деспотическим) стилевым колером:

Вдруг гремят тулумбасы; идет караул,

Гонит палками встречных с дороги;

Едет царь на коне, в зипуне из парчи,

А кругом с топорами идут палачи, Его милость сбираются тешить,

Там кого-то рубить или вешать.

(Тулумбасы – тюркское слово, старинное русское название ударных музыкальных инструментов - литавры и барабана.)

Досталось в «Потоке-богатыре» и «прогрессистам» - нигилистам:

В третий входит он дом, и объял его страх:

Видит, в длинной палате вонючей,

Все острижены вкруг, в сюртуках и в очках,

Собралися красавицы кучей.

Про какие-то женские споря права,

Совершают они, засуча рукава,

Пресловутое общее дело:

Потрошат чье-то мертвое тело.

Под отстраняющим взглядом сатирика препарирование трупа в мертвецкой предстает каким-то гнусным шабашем, жутким ведьмовским ритуалом, который вершат алчущие медицинских познаний девицы, остриженные по нигилистической моде. (Ношение нигилистками сюртуков – это уже явное преувеличение поэта.)

Выпад против нигилистов сильно повредил репутации Толстого в «прогрессивных» кругах, однако не поколебал его позиции. В письме М.М. Стасюлевичу от 1 октября 1871 г. он утверждал: «Я не понимаю, почему я волен нападать на всякую ложь, всякое злоупотребление, но нигилисма, коммунисма, материализма e tutti quanti (и тому подобного, итал. - А. Р.) трогать не волен? А что я через это буду в высшей степени непопулярен, что меня будут звать ретроградом - да какое мне до этого дела?..» (Цит. по: Ямпольский И.Г. Примечания // Толстой А.К. Полное собрание стихотворений и писем. С. 635).

Нигилизм был неизменно мишенью для Толстого, выразившего свое отношение к этому модному учению в стихах, завершающихся убийственным сравнением, как будто бы пародирующим развернутые уподобления героев животным, принадлежащие Гомеру:

Боюсь людей передовых,

Страшуся милых нигилистов;

Их суд правдив, их натиск лих,

Их гнев губительно неистов;

Но вместе с тем бывает мне

Приятно, в званье ретрoграда,

Когда хлестнет их по спине

Моя былина иль баллада.

С каким достоинством глядят

Они, подпрыгнувши невольно,

И, потираясь, говорят:

Нисколько не было нам больно!

Так в хату впершийся индюк,

Метлой пугнутый неучтивой,

Распустит хвост, чтоб скрыть испуг,

И забулдыкает спесиво.

Одновременно с осмеянием радикалов-нигилистов поэт выставлял на позор и страх консервативной цензуры перед новыми научными теориями («Послание к М.Н. Лонгинову о дарвинисме», 1872), и чиновничье раболепие, и постыдную человеческую трусость, и болезненную подозрительность власти, напуганной «якобинством». Для демонстрации этих пороков поэт избирает гротескную, фантасмагорическую ситуацию: приход чиновника Попова в начальственный министерский кабинет без штанов и обвинение несчастного в революционных наклонностях, заканчивающееся допросом в жандармском управлении и доносом испуганного «санкюлота» на всех своих знакомых (стихотворение «Сон Попова», 1873). Дополнительный комизм придает слово «санкюлот», коим министр аттестует Попова. Санкюлотами (от франц. sans - без и culotte - короткие штаны) в годы Французской революции конца XVIII в. аристократы называли представителей городской бедноты, носивших в отличие от дворян длинные, а не короткие штаны. В годы якобинской диктатуры санкюлотами называли себя революционеры. Попов же оказывается перед лицом министра не в одежде санкюлота (длинных холщовых штанах), а попросту без брюк. Межъязыковая игра «sans culotte - без штанов» - мотивировка дикой истории, оказывающейся не более чем сном.

Под прицел Толстого попадают и ультраконсерватор публицист и издатель М.Н. Катков, и славянофилы:

Друзья, ура единство!

Сплотим святую Русь!

Различий, как бесчинства,

Народных я боюсь.

Катков сказал, что, дискать,

Терпеть их - это грех!

Их надо тискать, тискать

В московский облик всех!

Ядро у нас - славяне;

Но есть и вотяки,

Башкирцы, и армяне,

И даже калмыки;

И многими иными

Обилен наш запас;

Как жаль, что между ними

Арапов нет у нас!

Тогда бы князь Черкасской,

Усердием велик,

Им мазал белой краской

Их неуказный лик;

С усердьем столь же смелым,

И с помощью воды,

Самарин тер бы мелом

Их черные зады…

На фоне русской словесности своего времени, в которой обильно представлено сатирическое стихотворство, комическая поэзия Толстого отличается разнообразием приемов и свободой от какой бы то ни было идеологии. По характеру комического дара Алексей Толстой напоминает философа и поэта Владимира Соловьева - своего продолжателя в этом направлении стихотворства.

Сатирические и юмористические стихотворения

Толстой Алексей Константинович
Сатирические и юмористические стихотворения

* * * ("Верь мне, доктор (кроме шутки!)...")
x x x

"Верь мне, доктор (кроме шутки!),-
Говорил раз пономарь,-
От яиц крутых в желудке
Образуется янтарь!"

Врач, скептического складу,
Не любил духовных лиц
И причетнику в досаду
Проглотил пятьсот яиц.

Стон и вопли! Все рыдают,
Пономарь звонит сплеча -
Это значит: погребают
Вольнодумного врача.

Холм насыпан. На рассвете
Пир окончен в дождь и грязь,
И причетники мыслете
Пишут, за руки схватясь.

"Вот не минули и сутки,-
Повторяет пономарь,-
А уж в докторском желудке
Так и сделался янтарь!"

Ноябрь (?) 1868
ПРИМЕЧАНИЯ

"Верь мне, доктор (кроме шутки!)...". - Причетник - младший церковнослужитель в православной церкви, пономарь, дьячок и т.п. Писать мыслете - говорится о неровной походке пьяного. Мыслете - старинное название буквы "м".

"Медицинскими" назвал эти стихотворения сам Толстой. Героем их является доктор А.И.Кривский, служивший в Красном Роге в 1868 - 1870 годах. По-видимому, не все стихотворения этого цикла дошли до нас, в частности, известны лишь четыре строки из стихотворения о пиявке:

Ища в мужчине идеала,
Но стыд храня,
Пиявка доктору сказала:
Люби меня!

* * * ("Боюсь людей передовых...")
x x x

Боюсь людей передовых,
Страшуся милых нигилистов;
Их суд правдив, их натиск лих,
Их гнев губительно неистов;

Но вместе с тем бывает мне
Приятно, в званье ретрoграда,
Когда хлестнет их по спине
Моя былина иль баллада.

С каким достоинством глядят
Они, подпрыгнувши невольно,
И, потираясь, говорят:
Нисколько не было нам больно!

Так в хату впершийся индюк,
Метлой пугнутый неучтивой,
Распустит хвост, чтоб скрыть испуг,
И забулдыкает спесиво.

Начало 1873

ПРИМЕЧАНИЯ

"Боюсь людей передовых...". - "Приезжающие сюда русские, - писал Толстой Маркевичу из Флоренции в начале 1873 г., - рассказывали мне, что меня продолжают ругать в разных газетах. Я же -
Боюсь людей передовых...

Арнольди М.П. ("Ропща на прихоти судеб...")
[М. П. АРНОЛЬДИ]

Ропща на прихоти судеб
И в испытаньях малодушный,
Я ждал насушенный твой хлеб,
Как ожидают хлеб насущный.

Мой легкомысленный живот
С неблагодарностью кухарок
Винил в забвенье вас - и вот
Приносят с почты ваш подарок!

О, кто опишет, господа,
Его эффект животворящий!
Красней, красней же от стыда,
Мой всяку дрянь живот варящий!

Склони в смущении свой взор,
Живот, на этот короб хлебный
И пой вседневно с этих пор
Eго творцу канон хвалебный!

"Да не коснется злая боль,
Hи резь его пищеваренья!
Да обретет он в жизни соль
И смысл в житейском треволненье!

Да посрамятся перед ним
Его враги ошибкой грубой!
Как этот хлеб несокрушим,
Да сокрушает их он зубы!

Его главы да минет рок,
И да живет он долговечен,
Как этот хлеб, что внукам впрок
Предусмотрительно испечен!"

ПРИМЕЧАНИЯ

[М.П.Арнольди] "Ропща на прихоти судеб...". - Написано во Флоренции. М.П.Арнольда - давний приятель Толстого, муж Н.А.Арнольди, автора популярного в свое время романа из жизни русской революционной эмиграции "Василиса" (1879).

Лонгинову М.Н. ("Слава богу, я здоров...")
[М. Н. ЛОНГИНОВУ]

Слава богу, я здоров,
Но ведь может же случиться,
Что к обители отцов
Mне придется отлучиться.

Если выйдет казус сей,
Что сведет мне поясницу,
Ты, прошу, жене моей
Выдай паспорт за границу.

Ты ей в том не откажи,
Ибо это будет верно,
Что стою я близ межи,
Преступить ее же скверно.

ПРИМЕЧАНИЯ

[М.Н.Лонгинову] "Слава богу, я здоров...". - Написано перед отъездом за границу. Лонгинов был в то время орловским губернатором.

Филатова Яна

Презентация относится к учебно-исследовательской работе, которая посвящена сатирическим произведениям А.К.Толстого.

Сатирические стихотворения – важный пласт творчества А. К. Толстого. Среди самых известных сатирических произведений поэта «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» (1868), «Сон Попова» (1873), «Бунт в Ватикане» (1864), «Медицинские стихотворения» (1868), «Послание к Μ. Н. Логинову о дарвинисме» (1872) и др. Проникновенный лирик, А. К. Толстой одновременно был и озорным юмористом, и ярким сатириком. Активный и заинтересованный взгляд на окружающий мир порождал смелость выражения собственных позиций. Сатирические и юмористические произведения поэта включают и забавные «Медицинские стихотворения», и шутливые «Мудрость жизни», «Надписи на стихотворениях Пушкина», и политические сатиры. Поэт использует разные жанровые формы: балладу, сатиру, послание, пародию, надписи, притчи и др. Нередко сюжет сатирических произведений поэта строится на аллегории, символике. Комические ситуации у Толстого всегда вызваны внутренними требованиями сюжета и развитием характеров сатирических героев, порождаются ими, а их символика диктуется своеобразием жанров, создавая ощущение единства реальности и вымысла. Одним из средств создания сатирического образа Толстого является психологическая детализация образов. В сатирическом портрете важную роль играет комическая деталь, углубляющая индивидуальность образов. Произведения Толстого наполнены комическими обстоятельствами. Объектом сатиры становятся новые идеи, проводимые в мир демократическим лагерем, политика официальных правительственных кругов, устаревшие традиции различных национальных культур, научные теории, цензура, все формы интеллектуального мракобесия и т.д.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Введение ……………………………………………………… 3
Глава 1. Отношение А.С.Пушкина к природе……………… 3
Глава 2. Русская зима ……………………………………….. 5
Глава 3. Весна в творчестве А.С.Пушкина………………… 6
Глава 4. «Лето красное» в творчестве А.С.Пушкина ……... 8
Глава 5. Осень – любимое время года А.С.Пушкина ……… 9
Заключение ……………………………………………………. 12
Библиографический список …………………………………. 13

Введение
Во все времена природа привлекала внимание человека. Иначе и быть не может, ведь она даёт нам всё: одежду, пищу, жильё… И ничего прекраснее природы не существует.

Природа – это зеркало души человека. Тот, кто умеет видеть и наблюдать природу, не может не любить её, для него она навсегда останется его родиной, частью его самого.

Я тоже очень люблю родную природу с её неброской красотой. Но особенно интересно мне наблюдать за сменой времён года. Морозная зима с весёлым катанием на коньках, долгожданная весна с робким шелестом молодой листвы, любимое лето с морем развлечений и золотая осень с её спокойствием и умиротворением.

О временах года в русской литературе создано немало прекрасных произведений. Но мне близки и понятны лирические стихотворения любимого поэта А.С.Пушкина.

В связи с этим в своей работе я ставлю следующие цели:

• 
  выяснить, как относился к русской природе мой любимый поэт;
• 
  узнать о том, как Пушкин изобразил времена года в своём творчестве;
• 
  выявить особенности пушкинского описания времён года.

Глава 1

Отношение А.С.Пушкина к природе
А.С.Пушкин с раннего детства любил и понимал родную природу. Глубоко русский человек, он сумел подметить в скромных пейзажах именно то, что составляет тайну их неизъяснимого очарования, сумел найти поэзию даже в прозе русской природы.

В раннем его творчестве мы видим величественные картины южной природы Кавказа и Крыма.

Прощай, свободная стихия!

В последний раз передо мной

Ты катишь волны голубые

И блещешь гордою красой.

«К морю», 1824

С переездом А.С.Пушкина на север описание природы принимает у него другой характер. Не великолепные вершины Кавказа, не ослепительный блеск моря привлекают теперь внимание поэта, а совершенно иные картины. «Люблю песчаный косогор, – говорит он, – перед избушкой две рябины, калитку, сломанный забор». (Отрывки из путешествий Онегина.)

Смотри, какой здесь вид: избушек ряд убогой,

За ними чернозём, равнины скат отлогой,

Над ними серых туч густая полоса.

Где нивы светлые? где тёмные леса?

Где речка? На дворе у низкого забора

Два бедных деревца стоят в отраду взора,

Два только деревца…

(«Румяный критик мой», 1830)

Что может быть правдивее этой картины деревенского пейзажа средней полосы России?

На протяжении всего творческого пути А.С.Пушкин обращался к картинам русского пейзажа. Наверное, поэтому его стихи так проникновенны и лиричны.

Но особенное внимание А.С.Пушкин уделял временам года. В произведениях поэта найдут отражение все времена года. Хотя они не оформлены в самостоятельную тему и часто являются символическим фоном для размышлений поэта в определённый период жизни, можно говорить о том, что они составляют важную часть всего творчества поэта. О них я хочу рассказать подробнее.

Глава 2

Русская зима
А.С.Пушкин любил русскую зиму. Что же нравилось ему в зиме? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к некоторым стихотворениям поэта.

В 1826 году он пишет знаменитое стихотворение «Зимняя дорога». Поэт очень любил бывать в дороге. В долгой езде он находил много хорошего. Можно было спокойно думать свои думы, вдоволь наглядеться на пейзаж родных лесов и полей, досыта наговориться с попутчиками, увидеть, как живёт простой народ.

Дорога была для него настоящей школой жизни.

Но особенно милы были его душе зимние пути. Холмистые снежные просторы, укатанная дорога, мерное поскрипывание полозьев, однообразное позвякивание колокольчика – всё это навевало на поэта особое настроение:

По дороге зимней, скучной

Тройка борзая бежит,

Колокольчик однозвучный

Утомительно гремит.

Это стихотворение очень напоминает русскую народную песню. Известно, что он без конца был готов слушать то, что поёт ему няня Арина Родионовна. Наверное, поэтому «Зимняя дорога» так легко ложится на слух.

Читая это стихотворение, мы вместе с поэтом оказываемся в дороге и можем наблюдать за унылым зимним пейзажем, сидя в запряжённой тройке.

Совсем другая зима предстаёт перед нами в стихотворении «Зимнее утро», написанном в 1829 году.

Мороз и солнце; день чудесный!

Ещё ты дремлешь, друг прелестный –

Пора, красавица, проснись:

Открой сомкнуты негой взоры,

Навстречу северной Авроры,

Звездою севера явись!

Какой необычайной бодростью и свежестью веет от этих строк! Как отличается теперь зимний пейзаж!

Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит,

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит.

Любовь к «русскому холоду» поэт передаёт и своим любимым героям в романе «Евгений Онегин». Так, Татьяна Ларина у него тоже любит рус романе "скую зиму и восхищается её красотой:

Татьяна (русская душою,

Сама не зная, почему)

С её холодною красою

Любила русскую зиму…

В этом романе мы неоднократно встречаем описание зимы. Но мне хочется остановиться на одном, так хорошо знакомом нам с детства:

Зима!.. Крестьянин, торжествуя,

На дровнях обновляет путь;

Его лошадка, снег почуя,

Плетётся рысью как-нибудь;

Бразды пушистые взрывая,

Летит кибитка удалая;

Ямщик сидит на облучке

В тулупе, в красном кушаке.

(Глава V, строфа II)

Как живые, встают перед глазами простые картины снежной зимы в деревне.

Обратившись к творчеству А.С.Пушкина, я пришла к такому выводу: поэт любил это время года и рассказывал о нём в разные периоды своей жизни. Поэтому зима в его произведениях такая разная. Но все эти стихи объединяет необычайная лиричность и образность, с которыми Пушкин подходил к описанию этого времени года.

Глава 3

Весна в творчестве А.С. Пушкина

Весна. Всякий человек по-своему любит это время года. Кому-то оно дорого гомоном прилетевших птиц, кому-то – шумным ледоходом. У многих весна вызывает прилив жизненных сил, восхищение, неведомую радость, когда леса и луга покрываются яркой зеленью.

А как изобразил это время года А.С.Пушкин?

Пожалуй, трудно найти в русской литературе такое динамичное описание весны, как в знаменитом отрывке из «Евгения Онегина» «Гонимы вешними лучами». Всего 14 строчек, – и перед нами, как в кинофильме, «прокручиваются» картины весны от момента, когда с шумом начинают бежать весенние ручьи, и до того пленительного часа, когда майской ночью запоёт соловей в одевшейся зеленью роще.

Гонимы вешними лучами,

С окрестных гор уже снега

Сбежали мутными ручьями

На потоплённые луга.

Улыбкой ясною природа

Сквозь сон встречает утро года;

Синея блещут небеса.

Ещё прозрачные, леса

Как будто пухом зеленеют.

Пчела за данью полевой

Летит из кельи восковой.

Долины сохнут и пестреют;

Стада шумят, и соловей

Уж пел в безмолвии ночей.

(Глава VII, строфа I)

Какое богатство красок и звуков! Сначала это грязновато-серый цвет снега – цвет начинающийся весны. А скоро заблещет, засияет голубизной небо. Леса «зеленеют пухом», пестреют многоцветьем луга. Становится звучнее мир: слышится лёгкое жужжание пчелы, звучит радостная трель соловья. Так ярко изобразить это время года мог только А.С.Пушкин.

Меня поразило то, что у этого великого поэта поэтичными оказываются самые обычные картины. Наступление весны показано глазами человека, для которого с природой связано представление о жизни простой деревни, простого крестьянина. Поэтому и пишет Пушкин о лугах, пчеле и даже о стаде.

А как напоминает устную народную поэзию стихотворение «Только что на проталинах весенних…»! Об этом говорит и стиль речи, и стихотворный размер, воспроизводящий один из видов народного стиха.

Только что на проталинах весенних

Показались ранние цветочки,

Как из чудного царства воскового,

Вылетела первая пчёлка,

Полетела по ранним цветочкам

О красной весне поразведать,

Скоро ль будет гостья дорогая,

Скоро ли луга позеленеют,

Скоро ль у кудрявой у берёзы

Распустятся клейкие листочки,

Зацветёт черёмуха душиста…

(1828)

Но сам поэт не любил весну. Он сам признаётся в этом:

Теперь моя пора: я не люблю весны;

Скучна мне оттепель; вонь, грязь – весной я болен;

Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены.

(«Осень», 1833)

Наверное, поэтому картины весенних пейзажей встречаются в его лирике нечасто.

Глава 4

«Лето красное» в творчестве А.С. Пушкина
Читая стихотворения А.С.Пушкина, я пришла к выводу о том, что поэт не любил лето. Это время года, которое так нравится многим из нас, не приносило Пушкину вдохновенья:

Ох, лето красное! любил бы я тебя,

Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.

Ты, все душевные способности губя,

Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;

Лишь как бы напоить да освежить себя –

Иной в нас мысли нет…

(«Осень», 1833)

Видимо, поэтому в творчестве А.С.Пушкина описаниям этого времени года уделяется гораздо меньше внимания. С летними картинами мы встречаемся в романе «Евгений Онегин».

Поэт признаётся:

Но наше северное лето,

Карикатура южных зим,

Мелькнёт и нет: известно это,

Хоть мы признаться не хотим.

(Глава IV, строфа XL)

Особым лиризмом проникнуты строки, в которых Пушкин описывает красоту летнего вечера.

Был вечер. Небо меркло. Воды

Струились тихо. Жук жужжал.

Уж расходились хороводы;

Уж за рекой, дымясь, пылал

Огонь рыбачий…

(Глава VII, строфа XV)

Глава 5

Осень – любимое время года А.С. Пушкина
Никакое другое время года не представлено так широко и ярко в пушкинском творчестве, как осень.

Пушкин не раз повторял, что осень – его любимое время года. Осенью он лучше всего и больше всего писал, на него находило «вдохновенье», особое состояние, «блаженное расположение духа, когда мечтания явственно рисуются перед вами, и вы обретаете живые неожиданные слова для воплощения видений ваших, когда стихи легко ложатся под перо ваше, и звучные рифмы бегут навстречу стройной мысли» («Египетские ночи»).

Чем же так дорога осень поэту?

Пушкин в стихотворении «Осень» так говорит о своём отношении к этому времени года:

Дни поздней осени бранят обыкновенно,

Но мне она мила, читатель дорогой…

В этом стихотворении чудесными описаниями осенней природы поэт хочет заразить читателя своей особенной любовью к этому времени года, а в последних строках этого неоконченного отрывка он показывает с необычайной убедительностью и поэтичность, как рождается в его душе вдохновение, как появляются его поэтические создания:

Унылая пора! очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса –

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса,

В их сенях ветра шум и свежее дыханье,

И мглой волнистою покрыты небеса.

И редкий солнца луч, и первые морозы,

И отдалённые седой зимы угрозы…

…И мысли в голове волнуются в отваге,

И рифмы лёгкие навстречу им бегут,

И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,

Минута – и стихи свободно потекут.

(«Осень», 1833)

Поэт умеет найти поэтические черты в увядании осенней природы: желтеющая листва деревьев окрашивается у него в багрец и золото. Это любовное восприятие

её человеком, который действительно любит и умеет подметить поэтические черты осени. Недаром французский писатель Проспер Мериме отметил, что «поэзия расцветает у Пушкина из самой трезвой прозы».

Немало описаний осенней природы мы встречаем в романе «Евгений Онегин». Знакомый с детства отрывок «Уж небо осенью дышало» знакомит нас с поздней осенью в деревне. В этом отрывке есть и путник, мчащийся во весь дух на коне, испугавшись волка, и пастух, отработавший в летнюю страду, и деревенская девушка, поющая за прялкой, и мальчишки, катающиеся на коньках по замёрзшей речке.

Уж небо осенью дышало,

Уж реже солнышко блистало,

Короче становился день,

Лесов таинственная сень

С печальным шумом обнажалась,

Ложился на поля туман,

Гусей крикливых караван

Тянулся к югу: приближалась

Довольно скучная пора;

Стоял ноябрь уж у двора.

(Глава IV, строфа XL)

Другой отрывок из знаменитого романа проникнут иным настроением. В нём тоже говорится об осени, но здесь нет прямого, простого изображения картин природы и образов людей, тесно связанных с жизнью природы. В этом отрывке сама природа поэтически очеловечена, иносказательно представлена в образе живого существа.

…Настала осень золотая,

Природа трепетна, бледна,

Как жертва, пышно убрана…

(Глава VII, строфа XXIX)

Действительно, осенью А.С.Пушкин испытывал необычайный прилив сил. Необыкновенным подъёмом и размахом творческого гения поэта ознаменовалась Болдинская осень 1830 года. В истории всей мировой литературы невозможно привести другой пример, когда за три месяца писатель создал бы такое количество прекрасных произведений. В эту знаменитую «болдинскую осень» Пушкин закончил VIII и IX главы романа «Евгений Онегин», написал «Повести Белкина», четыре «маленьких трагедии» («Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Пир во время чумы»), «Историю села Горюхино», «Сказку о попе и работнике его Балде» около 30 стихотворений (в том числе такие, как «Бесы», «Элегия», «Шалость», «Моя родословная»), несколько критических статей и заметок. Произведения одной «болдинской осени» могли бы увековечить имя поэта.

Пушкин прожил в Болдине в эту осень около трёх месяцев. Здесь он провёл итоги дум и замыслов предшествующих лет и наметил, особенно в прозе, новые темы.

В Болдине поэт побывает ещё два раза (в 1833 и в 1834 гг.), тоже осенью. И эти посещения оставили заметный след в его творчестве. Но знаменитая «болдинская осень» 1830 года осталась неповторимой в творческой жизни поэта.

Заключение

А.С. Пушкин очень любил русскую природу, поэтому в его поэзии так ярко и красочно описаны все времена года. Его радовали скромные пейзажи средней полосы России. В них он смог увидеть то, что составляет тайну их очарования, тайну их красоты.

К описанию времён года Пушкин подошёл с позиций реализма.

Мною были рассмотрены произведения, в которых поэт описал все четыре времени года: зиму, весну, лето и осень. Прекрасные образы русского пейзажа мы находим как в отдельных стихотворениях, так и в пейзажных вставках романа «Евгений Онегин». Пушкин смог найти поэтические черты в каждом времени года: искрящийся зимний пейзаж, бурная весна, «лето красное» и золотая осень. А на фоне этого пейзажа поэт очень часто рисует жизнь простых крестьян.

Самым любимым временем года поэта стала осень, которая давала ему энергию и необычайные творческие силы. Именно этому времени года Пушкин посвятил наибольшее количество произведений.

По пути раскрытия пейзажа, указанному Пушкиным, пойдут другие писатели и поэты второй половины XIX века, «золотого века» русской литературы (Н.В.Гоголь, И.С.Тургенев, Л.Н. Толстой и другие)

Библиографический список
1. Зерчанинов А. и Порфиридов Н. Русская литература. Учебник для 1 класса педагогических училищ. – М.: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР, 1948.

2. Лотман Ю. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. – Л.: Просвещение, 1983.

3. Пушкин А. Сочинения. В 3-х т. – М.: Худож. лит., 1987.

4. Пушкин А. Стихотворения./Под ред. С. Бонди. – М.: Изд. «Детская литература», 1970.

5. Рез З. Изучение лирических произведений в школе (IV – VII классы). – Л.: Изд. «Просвещение», ленинградское отделение, 1968.

6. Рождественский В. Читая Пушкина. – Л., 1966.

Алексей Константинович Толстой по рождению принадлежал к высшей русской знати и в детстве входил в круг наследника русского престола Александра II. Он был сыном графа Константина Петровича Толстого, брата известного скульптора, рисовальщика и гравера Федора Петровича Толстого, и Анны Алексеевны Перовской, побочной дочери вельможи и богача, сенатора при Екатерине II и министра народного просвещения при Александре I Алексея Кирилловича Разумовского. Род матери восходил к украинскому гетману Кириллу Разумовскому.

Вскоре после рождения сына родители разошлись, и будущий поэт был увезен матерью в Черниговскую губернию, где в имениях матери и своего дяди, известного писателя Алексея Алексеевича Перовского, писавшего под псевдонимом Антоний Погорельский, и провел детство, получив прекрасное домашнее воспитание и образование. Там его встретили яркая степная природа, высокое небо, исторические предания:

Ты знаешь край, где все обильем дышит,
Где реки льются чище серебра,
Где ветерок степной ковыль колышет,
В вишневых рощах тонут хутора...
Ты знаешь край, где с Русью бились ляхи,
Где столько тел лежало средь полей?
Ты знаешь край, где некогда у плахи
Мазепу клял упрямый Кочубей
И много где пролито крови славной
В честь древних прав и веры православной?

В семье любили искусство и привили эту любовь мальчику, у которого рано обнаружились литературные способности. «С шестилетнего возраста,- писал Толстой одному из своих корреспондентов,- я начал марать бумагу и писать стихи - настолько поразили мое воображение некоторые произведения наших лучших поэтов... Я упивался музыкой 1 разнообразных ритмов и старался усвоить их технику». Детские впечатления на родине от природы и искусства пополнились заграничными: в десять лет Толстой вместе с матерью и Перовским путешествовал по Германии и посетил в Веймаре Гёте. В памяти Толстого осталось и путешествие в Италию в 1831 году. Там он изучал произведения искусства, бывал в мастерских художников и в антикварных лавках.

В 1834 году Толстой был зачислен «студентом» в Московский архив Министерства иностранных дел. В его обязанности входил разбор и описание древних документов. На следующий год он выдержал при Московском университете экзамен на чин, через два года, в 1837 году, назначен в русскую миссию при германском сейме во Франкфурте-на-Майне, в 1840 году перевелся во второе отделение Его Императорского Величества канцелярии и занимался без особого рвения вопросами законодательства. В 1843 году он получил придворное звание камер-юнкера, впоследствии (1851) стал церемониймейстером двора, затем был назначен в день коронации новым императором Александром II флигель-адъютантом, потом егермейстером, начальником егерей царской охоты. Среди служебных дел Толстого - делопроизводство Комитета о раскольниках и участие в ревизии Калужской губернии.

Служба мало занимала Толстого, он часто брал отпуск, в 1861 году получил отставку. Свое нежелание служить писатель объяснял при прошении об отставке тем, что «служба противна» его «натуре», что «служба и искусство несовместимы». В своих стихах он писал о том же:

Исполнен вечным идеалом,
Я не служить рожден, а петь!
Не дай мне, Феб, быть генералом.
Не дай безвинно поглупеть!

Близость к царю он использовал с целью «говорить во что бы то ни стало правду» и заступаться за гонимых писателей (Шевченко, И. Аксакова, Тургенева, Чернышевского). Но это было потом, в молодости его захватила литература и закружила светская жизнь.

Толстой был красив, приветлив, остроумен, начитан, знал многие иностранные языки и отличался большой физической силой (мог свернуть кочергу винтом и один ходил на медведя). Молодой Толстой часто влюблялся, много танцевал и вообще проводил время в удовольствиях. Он и его двоюродные братья Алексей и Владимир Жемчужниковы прославились в Петербурге забавными розыгрышами. Однажды они явились ночью к какому-то крупному чиновнику, который подал объявление в газету о том, что, отправляясь за границу, подыскивает секретаря. Веселые молодые люди, побеспокоив чиновника, выразили свое сожаление: они, мол, никак не могут принять его предложение. В другой раз один из них в мундире флигель-адъютанта (офицера императорской свиты) нанес ночью визит петербургским архитекторам и передал повеление Николая I (мнимое, конечно) прибыть утром во дворец по случаю провала под землю Исаакиевского собора. Эта шутка вызвала недовольство Его Величества.

Благодаря семейным связям, близости ко двору, обаянию молодости и красоты Толстой рано познакомился со многими писателями. Он вспоминал, что в детстве видел Пушкина, во время ревизии в Калужской губернии в доме губернатора Смирнова и его жены А. О. Смирновой-Россет близко познакомился с Гоголем. Впоследствии он находился в дружеских или приятельских отношениях с И. С. Тургеневым, Я. П. Полонским, И. А. Гончаровым, А. А. Фетом, поэтессой К. К. Павловой, переводившей его стихи на немецкий язык (например, драматическую поэму «Дон Жуан») и многими другими.

К началу 1840-х годов Толстой написал на французском языке два рассказа в фантастическом духе - «Семья вурдалака» и «Встреча через триста лет», в 1841 году впервые выступил в печати, опубликовав под псевдонимом Краснорогский (от названия имения - Красный Рог) фантастическую повесть «Упырь». К этому времени относится замысел исторического романа «Князь Серебряный». Среди написанного есть исторические повести («Амена»), охотничьи очерки, рассказ «Артемий Семенович Бервенковский», созданный в духе «натуральной школы», но с большой долей юмора. Толстой сформировался как лирик и создатель баллад. Из лирических стихотворений им были написаны: «Бор сосновый в стране одинокой стоит...», «Поэт», «Колокольчики мои...», «Ты знаешь край, где все обильем дышит...», «Шумит на дворе непогода...», «Дождя отшумевшего капли...», «Ой, стоги, стоги...», «По гребле неровной и тряской...», «Пустой дом». Среди баллад созданы такие значительные, как «Волки», «Где гнутся над омутом лозы...», «Курган», «Князь Ростислав», «Василий Шибанов», «Князь Михайло Репнин».

Зимой 1850/51 года Толстой встретил на маскараде жену полковника конной гвардии Софью Андреевну Миллер и влюбился в нее, но их брак был оформлен только в 1863 году из-за препятствий матери Толстого и мужа его возлюбленной Л. Ф. Миллера. Любовь Толстого была счастливой и отразилась во множестве прекрасных, искренних стихотворений (например, -«Средь шумного бала, случайно...»", -«Слушая повесть твою, полюбил я тебя, моя радость...»). С тех пор вся без исключения любовная лирика Толстого посвящена этой женщине. Чувство к ней было чистым, прямым, беззащитным и сильным. Оно настолько захватило Толстого, что тот придал ему некое высшее значение, которое выразил в стихотворении -«Меня, во мраке и в пыли...».

В стихотворении отчетливо слышны образы пушкинского «Пророка» и лермонтовского «Есть речи - значенье...». Сначала человек пребывает во мраке и в пыли. Он простой смертный, «влачащий оковы». Благодаря вспыхнувшей любви (у Пушкина этого мотива нет) он возносится к небесам, «в отчизну пламени и слова» (ср. у Лермонтова: «Из пламя и света рожденное слово...»). Толстой, как Пушкин и Лермонтов, обращается к высоким словам из Библии, псалмов и духовной оды. Любовь просветляет ум, душу и делает смертного человека чутким и зрячим. Он видит и слышит то, чего не видят и не слышат другие. Ему раскрываются тайны мира:

И просветлел мой темный взор,
И стал мне виден мир незримый,
И слышит ухо с этих пор,
Что для других неуловимо.

Преображение человека в поэта связано у Толстого не только с чувственной любовью, но и с любовью как началом бытия, заложенным в его основание Богом:

И вещим сердцем понял я,
Что все рожденное от Слова 2 ,
Лучи любви кругом лия,
К Нему вернуться жаждет снова;
И жизни каждая струя,
Любви покорная закону,
Стремится силой бытия
Неудержимо к Божью лону...

В отличие от «Пророка» Пушкина поэт у Толстого чужд девизу «Глаголом жги сердца людей!». Он идет в мир, чтобы пропеть хвалебный гимн любви.

Софья Андреевна была образованной женщиной и знала несколько языков. Она обладала хорошим эстетическим вкусом, и Толстой, по собственному признанию, прислушивался к ее советам и критическим замечаниям.

Во время Крымской войны Толстой вступил в армию майором, но заболел тифом и участия в сражениях не принимал.

В 1850-е годы талант Толстого достигает расцвета. Он расширяет круг своих литературных знакомых, среди которых оказываются Некрасов, Панаев, Анненков, Писемский и др. Теперь он широко печатает свои стихотворения, баллады, былины, притчи в журналах, а позднее, в 1867 году, включает их в единственный прижизненный поэтический сборник «Стихотворения». «Ты не знаешь,- писал Толстой жене,- какой гром рифм грохочет во мне, какие волны поэзии бушуют во мне и просятся на волю». Во второй половине 1850-х годов были написаны «Коль любить, так без рассудку...», «Колодники», «Край ты мой, родимый край...», «Колышется море; волна за волной...», «О, не пытайся дух унять тревожный...», «Крымские очерки», «Как здесь хорошо и приятно...», «Не верь мне, друг, когда в избытке горя...», «Острою секирой ранена береза...», «Сердце, сильней разгораясь от году до году...», «Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!..», «Порой, среди забот и жизненного шума...», «Он водил по струнам; упадали...», «Двух станов не боец, а только гость случайный...», «Запад гаснет в дали бледно-розовой...», «Звонче жаворонка пенье...», «Осень. Обсыпается весь наш бедный сад...», «Источник за вишневым садом...», «Когда природа вся трепещет и сияет...», «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре...», «Мадонна Рафаэля», «Горними тихо летела душа небесами...», «Ты клонишь лик, о нем упоминая...», «Кабы знала я, кабы ведала...», «И. С. Аксакову» и др.

В эти годы были созданы баллады, былины, притчи: «В колокол, мирно дремавший, с налета тяжелая бомба...», «Ходит Спесь, надуваючись...», «Ой, каб Волга-матушка да вспять побежала!..», «У приказных ворот собирался народ...», «Правда», «Старицкий воевода». Не оставлял Толстой и жанр исторической поэмы: «Грешница», «Иоанн Дамаскин». В это время появились и сатирические произведения: «Благоразумие», «Исполнен вечным идеалом...», «Весенние чувства необузданного древнего».

В 1854 году русское образованное общество узнало новое имя - Козьма Прутков. Выдуманное, но чрезвычайно характерное для русской бюрократической машины лицо придумали А. К. Толстой, его двоюродные братья Алексей и Владимир Жемчужниковы, те самые, с которыми он разыгрывал чиновников и обывателей Петербурга. Свою лепту внесли и другие Жемчужниковы - Александр и Лев, а также П. П. Ершов, автор знаменитой сказки «Конек-Горбунок», и художники Бейдеман и Лагорио.

Создатели Козьмы Пруткова придумали ему биографию, составили целый послужной список. Козьма Прутков не только директор Пробирной Палатки в чине действительного статского советника (штатского генерала), но и писатель, которому, помимо произведений изящной словесности, принадлежат и «правительственные проекты», например «О введении единомыслия в России». Был создан портрет этого видного деятеля. Главные черты Козьмы Пруткова - невежество и ограниченность, сочетаемые с самодовольством, самоуверенностью, смелостью и наглостью. Каждое свое слово, устное или письменное, этот крупный чиновник считал истиной в последней инстанции, достойной немедленного оглашения. Поэтому Козьма Прутков учил всех мудрости и писал стихи, драматические и исторические сочинения, являя в них образцы бюрократического красноречия. Усвоив особенности романтической поэтики и представление о поэзии как о чем-то искусственно возвышенном, несовместимом с реальной жизнью, доведя до крайностей банальные романтические и иные темы, изношенные стилистические приемы, ходячую мораль и унылое назидание, он настраивал на этот лад свое перо, пытаясь подражать авторам, у которых замечал нечто родственное своим эстетическим вкусам. Подобными недостатками обладали не только авторы-эпигоны и подражатели романтизма, но и поэты с оригинальным талантом. Беря в пример себе слабые или неудачные, а то и устаревшие мотивы и образы, Козьма Прутков создавал, с его точки зрения, художественные шедевры, которые в самих себе несли свое опровержение и превращались в поэтические глупости, одновременно выступая в качестве пародий на избранные чиновным поэтом тексты. Толстому, как одному из авторов Козьмы Пруткова, принадлежат пародии и сатиры: «Письмо из Коринфа», «Из Гейне» («Вянет лист, проходит лето...»), «Желание быть испанцем», «На взморье, у самой заставы...», «Осада Памбы», «Пластический грек», «Из Гейне» («Фриц Вагнер, студьозус из Иены...»), басня «Звезда и Брюхо», «К моему портрету», «Память прошлого», «В борьбе суровой с жизнью душной...», «Церемониал», «Фантазия» и «Эпиграмма № 1».

В начале 1860-х годов Толстой добился желанной отставки и поселился в деревне. Любимыми местами стали для него имение Пустынька под Петербургом и Красный Рог в Черниговской губернии. С этого времени он сторонился общественной и литературной жизни, переписывался и встречался с немногими писателями. Вместе с тем в шестидесятые годы его творческие силы не иссякли, он плодотворно работал. Из лирических стихотворений им написано мало: «На нивы желтые нисходит тишина...», «Вздымаются волны как горы...», «Против течения». Но зато раздел баллад, былин и притч пополнился такими, как «Государь ты наш батюшка...», «Чужое горе», «Пантелей-целитель», «Змей Тугарин», «Песня о Гаральде и Ярославне», «Три побоища», «Песня о походе Владимира на Корсунь». Из драматических сочинений Толстой напечатал «драматическую поэму» «Дон Жуан», из прозаических - роман «Князь Серебряный», написал три пьесы, составившие знаменитую драматическую трилогию («Смерть Ивана Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис»). В эту пору создано большинство сатирических произведений: «Бунт в Ватикане», «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева», «Медицинские стихотворения», «Угораздило кофейник...», «Послания Ф. М. Толстому», «Сидит под балдахином...», «Песня о Каткове, о Черкасском, о Самарине, о Маркевиче и об арапах».

Уединившись в деревне, Толстой продолжал жить широко, но так как хозяйством, в отличие от Фета, никогда не занимался, то уже к концу 1860-х годов дела его расстроились, и он разорился до такой степени, что даже подумывал обратиться к Александру II, чтобы тот снова взял его на ненавистную службу. К этим печальным для поэта обстоятельствам добавились болезни (астма, грудная жаба, невралгия, мучительные головные боли). Толстой ежегодно ездил лечиться за границу, но страдания отступали ненадолго и вновь настигали изнуренного недугами поэта, ставшего раздражительным, часто находившимся в угнетенном состоянии духа. Глубокая тоска овладела Толстым еще потому, что он чувствовал себя в России в социальной изоляции, одиноким, «анахоретом». С болью писал он, так искренне любивший Россию и так проникновенно передавший ее характер, ее стать, одному из друзей: «Если бы перед моим рождением Господь Бог сказал мне: «Граф! Выбирайте национальность, где вы хотите родиться!» - я бы ответил ему: «Ваше Величество, везде, где Вам будет угодно, но только не в России!» У меня хватает смелости признаться в этом. Я не горжусь, что я русский, я покоряюсь этому положению. И когда я думаю о красоте нашего языка, когда я думаю о красоте нашей истории до проклятых монголов и до проклятой Москвы, еще более позорной, чем самые монголы, мне хочется броситься на землю и кататься в отчаянии от того, что мы сделали с талантами, данными нам Богом!»

Несмотря на тяжелое и мрачное настроение последних лет, Толстой не оставлял художественного творчества. Если в шестидесятые годы он печатался преимущественно в журнале М. Н. Каткова «Русский вестник», то в семидесятые - также и в журнале М. М. Стасюлевича «Вестник Европы». Он снова вернулся к лирике и написал послание И. А. Гончарову «Не прислушивайся к шуму...», стихотворения «Темнота и туман застилают мне путь...», «Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо...», «На тяге», «То было раннею весной...», «Прозрачных облаков спокойное движенье...», «Земля цвела. В лугу, весной одетом...», «Как часто ночью в тишине глубокой...», «Гаральд Свенгольм», «В альбом» и др. Из баллад, былин и притч в это время появились «Роман Галицкий», «Боривой. Поморское сказание», «Ругевит», «Ушкуйник», «Поток-богатырь», «Илья Муромец», «Порой веселой мая...», «Алеша Попович», «Садко», «Слепой» и др. Из поэм - «Портрет», «Дракон. Рассказ XII века (с итальянского)». Не забывал Толстой и сатиру. Среди сатирических произведений в 1870-е годы написаны язвительные «Мудрость жизни», «Отрывок. Речь идет о бароне Вельо», «Послание к М. Н. Лонгинову о дарвинисме», «Боюсь людей передовых...», «Сон Попова», «Рондо», «Великодушие смягчает сердца» («Вонзил кинжал убийца нечестивый...»).

Значительную часть наследия А. К. Толстого составляют его стихотворения на немецком и французском языках, а также его переводы Байрона, Андре Шенье, Гёте («Трещат барабаны и трубы гремят...»; образцовым считается перевод «Коринфской невесты»), Гейне, шотландской народной баллады «Эдвард».

Умер А. К. Толстой в 1875 году в своем имении Красный Рог.

Алексей Константинович Толстой был наделен могучим и разнообразным талантом. Замечательный лирик и остроумный сатирик, автор исторических и фантастических баллад, былин и притч, исторических поэм, прозаик, создавший роман и фантастические повести, замечательный драматург, переводчик - таковы грани его творческого дара. Толстому легко давались и малые, лирические, и большие, эпические, лироэпические и драматические формы. В многожанровом творчестве Толстого выделяются лирика, сатира, драма и проза. У писателя преобладают исторические темы, воплощенные в сатире, в драме (трилогия) и в эпосе (прозаический роман), современные (сатира) и «вечные» (природа, любовь), отраженные в лирике.

1 Эта любовь к музыке проявилась и в мелодичности, «музыкальности» стихотворений поэта - многие из них были положены на музыку знаменитыми русскими композиторами.

2 Слово - здесь: Бог.